Опасность и соблазн - Конни Брокуэй

— Розы процветают только в местах защищенных, — сказал Кит. Говоря, он не сводил глаз с Кейт. — Вынесите их в реальный мир, и они погибнут.

— Тогда зачем взваливать на себя столько трудов? — спросила она.

— Поначалу, — тихо сказал Кит, — потому что у вас нет выбора. А потом… потом вам не захочется, чтобы такое красивое создание страдало только потому, что никто не приложил малую толику усилий для его спасения.

Этот ответ не понравился ему самому, Кейт заметила это по тому, как он на мгновение нахмурился.

— Надеюсь, брат Фиделис погулял с вами по саду?

— Нет.

— Это промах, который необходимо исправить. Это замечательное место — розарий, требующий забот и тяжелой работы.

— Но стоящий этих усилий.

— Иногда, ради короткого цветения роз. А цветение у них действительно очень короткое. Конец всегда горек и сладок одновременно. — Быстрой улыбкой, очаровательной и беспечной, Кит смягчил свои слова. Опасливая дрожь пробежала по телу Кейт.

В монастырь вернулся совсем другой человек. У этого Кита были безжалостные глаза, он был по-мужски привлекателен, опасен и сосредоточен. На ней. Он протянул руку, выжидая, когда она вложит в нее свою, а потом помог ей подняться.

— Брат Мартин!

Старик с трудом встал.

— Что? Вы думаете, я потащусь у вас в хвосте, пока вы будете извергать кучу латинских названий этих смехотворно избалованных цветов? У меня есть дела поважнее. — Он бросил на Кейт самодовольный выразительный взгляд. — Мои травы. — И побрел к двери, презрительно фыркнув.

— Пойдемте?

Она склонила голову набок.

— Да, благодарю вас, но предупреждаю: я надеюсь увидеть нечто необыкновенное.

Он положил ее руку себе на сгиб локтя.

— Я постараюсь не разочаровать вас.

— А знаете, мистер Макнилл, — сказала Кейт, помолчав, — вы притворяетесь дурно воспитанным сиротой. Иногда вы демонстрируете манеры, которые скорее уместны в гостиной, а не на чердаке.

— Театральный костюм, — заверил он. — Не более. За долгие годы я подцепил немного паутины, с которой время от времени смахиваю пыль. Один из моих… давнишних товарищей умел говорить так искусно и гладко, что мог бы уговорить кошку спеть.

— Не знаю, верить вам или нет.

— Как вам угодно, мэм, — сказал Кит. Он держался непринужденно, стараясь ни в чем ей не противоречить, взгляд его выражал откровенное восхищение.

Внезапное подозрение заставило Кейт остановиться, и она сказала, не подумав:

— Вы пытаетесь меня соблазнить, мистер Макнилл?

Кит тоже остановился. Губы его выгнулись, словно он хотел рассмеяться, но, когда он посмотрел на нее, глаза у него были совершенно серьезные.

— Ну разумеется, миссис Блэкберн, пытаюсь. Эта перспектива вас тревожит?

— Да, — тут же ответила она.

— Ах, как это прискорбно и, я бы сказал, излишне, хотя я бы предпочел, как мне кажется, чтобы ваша тревога была обоснованна.

— Не позвать ли мне на помощь? — спросила Кейт, пытаясь выглядеть такой же искушенной, как и он.

Кит насмешливо посмотрел на нее:

— Кажется, было употреблено слово «соблазнить», а не «изнасиловать». От меня вам никакая опасность не грозит. Ну положим, это не совсем так, — сознался он. — Но вы ровно в такой степени опасности, в какой вы позволите себе находиться.

— Понятно, — чуть слышно сказала она.

— Вот и хорошо. Значит, мы понимаем друг друга. — Кит снова положил ее руку себе на локоть и собрался идти дальше, но она точно к месту приросла. Он посмотрел на нее.

— Могу я убедить вас не пытаться соблазнять меня?

На мгновение Кит сдвинул брови, обдумывая ее просьбу.

— Нет, — сказал он наконец. — Нет, думаю, что не можете.

— Тогда какой у меня остается выбор?

— Продолжить нашу прогулку и позволить мне испробовать свое мастерство. Или не позволить.

Как только он заявил о своих намерениях, сердце у нее забилось быстрее. Кит ответил ей печальной улыбкой.

— Полноте, миссис Блэкберн. Мое мастерство, даже по моему решительно пристрастному мнению, не так уж велико.

Кейт ему не поверила. Он недавно вымыл голову, и теперь волосы его блестели, как расплавленная бронза, а на чисто выбритом худом лице не осталось и следа щетины, покрывавшей его в день их встречи в «Белой розе». Высокий, мускулистый, дерзкий и здоровый, он казался опасно привлекательным, тревожно волнующим и… Она вздохнула. Ей хотелось пройтись с ним, хотя бы совсем немножко.

— Меня действительно интересуют розы, — чопорно сказала Кейт.

— Ну разумеется! — В голосе его слышался теплый юмор, и когда он пошел дальше, крепко держа ее руку на своем согнутом локте, она, не упираясь больше, последовала за ним.

Они шли по дорожке, усыпанной мелким гравием, к стеклянной постройке, где Кит открыл дверь и подождал, пока она войдет, а потом вошел сам. Немногие розы в теплице еще цвели, хотя все они сохранили зеленую листву. Сначала он остановился перед небольшим кустиком, покрытым тысячами похожих на иголки шипов.

— Rosagallica[3]. Судя по размеру и характеру произрастания, это и есть роза Ланкастеров. Как вам известно, во времена войн между домами Ланкастеров и Йорков эмблемой дома Ланкастеров была алая роза. Это единственная роза, к которой благосклонен брат Мартин, поскольку она так же известна как «роза аптечная».

— А как она цветет?

— Она цветет очень обильно, но только один раз. — Кит указал на кустик таких же очертаний, росший рядом. — Это Rosa Mundi[4]. Она тоже французская, но ее лепестки испещрены красными штрихами.

— Такую я видела, — сказала Кейт с видом человека, сделавшего открытие.

— Полагаю, что так. Это очень старинная разновидность. — Кит пошел дальше, миновав еще несколько низкорослых растений, и остановился перед кустиком повыше, листочки у которого были более удлиненными, чем у всех предыдущих. — Вот это дамасская роза, привезенная в Британию из Персии.

Кейт наклонилась, чтобы найти цветок, и огорчилась, ничего не обнаружив. А когда выпрямилась, оказалось, что Кит стоит совсем рядом. Она чувствовала, как от его дыхания шевелятся волоски у нее на затылке.

Она похолодела, сердце забилось гулко, как барабан. От спины и плеча до бедер по телу ее побежали мурашки.

— Когда вы в отдаленном будущем будете совершать утренний туалет и надушите кожу вот здесь, — он коснулся ее шеи сбоку, и у нее перехватило дыхание то ли от нехватки воздуха, то ли от его избытка, — или вот здесь, — кончики его пальцев пробежали по ее шее вверх и погладили нежную кожу за ухом легко, как паутинка, — вспомните розы, тысячи которых принесли в жертву, чтобы выжать этот аромат, и погрустите немножко об их участи.