Ядовитый полигон - Сергей Самаров

–  Думаю, это удастся организовать. Нужен только номер телефона Лагуна.

Я продиктовал номер.

–  Отлично. Я сейчас же свяжусь с Москвой.

–  Кстати, у Лагуна компьютер, насколько мне известно, задействован в той же системе спутникового контроля. Я не знаю, чьи разговоры он прослушивает, но на первом этапе он собирался посадить меня как раз за этот компьютер.

–  Это возможный вариант. Наши спутники обслуживают практически все спецслужбы страны и ряда бывших союзных республик. Но одно другому не помешает… У тебя все?

–  Лагун знает этот номер, с которого я звоню, и может отслеживать мои передвижения. Нельзя ли как-то заблокировать или ограничить его возможности?

–  Думаю, что можно. Этим я займусь немедленно. Этот наш разговор он прослушать не мог?

–  Не должен еще хватиться. Через пару часов, думаю, догадается, что к чему. Я разговариваю с трубки его майора, которого вынужден был ликвидировать. Лагун будет еще пару часов ждать нашего возвращения, потом отправит группу на поиски. Найдут майора – хватятся и трубки.

–  Двух часов нам хватит. Я сейчас же свяжусь с командующим. Он лично контролирует твой вопрос и сам договорится с управлением космической разведки.

–  Мне, правда, обещал другую трубку Илдар…

–  Это кто?

–  Парень из банды Пехлевана. Я захватил его в плен и должен был по приказу Лагуна расстрелять. Но я отпустил его. Он теперь не может возвратиться к Пехлевану – по крайней мере, я его в этом настойчиво убеждаю. Надеюсь сделать из него союзника. Сейчас пойду в его дом отсыпаться. В ближайшее село.

–  Понятно. Работай. Теперь все?

–  Только вопрос. Как вы догадались, что я на свободе? Вас допустили на опознание тел?

–  Опознать людей в сгоревшей машине было сложно. Но мы уже знали, что твой брат погиб на дороге и тело его пропало прямо из морга. Просто было похищено неизвестными людьми. При этом пострадали сотрудники морга, убит патологоанатом. Был небольшой скандал, возбуждено уголовное дело, но никаких следов выявить не удалось. Мотивов – тем более. Узнали мы про этот случай потому, что московский следственный комитет отправил запрос по твоему поиску, чтобы задать тебе какие-то вопросы. Ты же единственный родственник. И наследник московской квартиры, кстати. А она стоит немало… Нас этот поиск и навел на мысль, что ты жив и пустился в автономное плавание. Дальнейшая проверка оказалась несложной. А уж просчитать ситуацию наши аналитики сумели без труда. Проверили останки тела. Там вместо крови какие-то диковинные препараты, чтобы тело оставалось относительно свежим, не деревенело. Мы сделали вывод. Поэтому я ждал твоего звонка.

–  Понятно, товарищ подполковник. Теперь все ясно, и у меня камень с плеч свалился. Работать будет легче, зная, что имею поддержку. Кстати, этот номер, с которого я звоню, возможно, не мой постоянный. Пока я sim-карту придержу у себя. Если будет новый номер, я вам сообщу. Не удивляйтесь, если определитель покажет незнакомый номер. Местный…

–  Хорошо, Коля. Если у меня будут сведения, буду звонить. До встречи на плацу. Твой взвод тебя ждет. Солдаты отнеслись к ситуации с пониманием, как и высшее командование. Все проблемы можно будет решить. Постараемся решить…

–  Я рад, товарищ подполковник. До встречи на плацу…

* * *

У меня с плеч свалился не просто камень – все Кавказские горы, вместе взятые. По крайней мере, так мне казалось, такое облегчение я почувствовал. И даже не в душе, а натурально, на самом настоящем физическом уровне. И пусть кто-то попробует мне после этого доказать, что мысль не материальна! Ноги стали легче; впечатление было такое, что я по земле не ходил, а почти парил над ней, едва касаясь тропы.

Времени у меня оставалось в обрез, и я бежал легко, не чувствуя напряжения; даже бинокль с тепловизором к глазам прикладывал на бегу. Правда, не забывал перед этим посмотреть, насколько позволял утренний сумрак, вперед на тропу, чтобы не упасть, – бинокль, который мог разбиться, было действительно жалко. Я к нему уже привык и относился как к своему. Для подполковника Лагуна этот бинокль был боевым трофеем… если только действительно боевым. Для меня он тоже стал трофеем. А что касается зарядного устройства для тепловизора, то я не думаю, что у меня меньше возможностей или подобрать подходящее, или сделать его так же, как сделал сам Александр Игоревич. И вообще при моей должности – а я уже не снимал себя с должности командира взвода спецназа ГРУ – такой прибор гораздо более важен и необходим, чем его прежнему обладателю, который держал его в сумке под кроватью.

Я бежал легко и быстро, не чувствуя усталости даже оттого, что тропа то круто бросалась вниз, то не менее круто взбиралась в гору. Но об осторожности не забывал. И в нужный момент, когда, по моим расчетам, я находился уже в непосредственной близости от села, скорость сбавил и бинокль стал поднимать чаще.

Расчеты меня не подвели. Это я понял, поднявшись на очередной скалистый холм, с которого увидел само село. Вернее, еще не село, а многочисленные, разбросанные на большом пространстве огни. Село в самом деле было большое и освещало часть неба, как и любой населенный пункт. Не разглядывая в бинокль улицы, я прозондировал с помощью тепловизора только свой предстоящий путь, не увидел опасности и снова побежал, чтобы успеть к крайнему от дороги дому раньше, чем туда доберется Илдар. Мне хотелось не ошибиться в парне, хотелось верить в то, что он стоящий человек и придерживается норм поведения, выработанных его предками. Если я попросился к нему в гости, он обязан проявить гостеприимство и даже должен защищать меня, если кто-то посягнет на мою жизнь, будь это сам Пехлеван. К сожалению, современные горцы часто забывают старые правила. Поэтому об осторожности забывать нельзя никогда.

Остаток пути я пробежал быстрее. Во-первых, бежать под гору легче, чем наоборот; во-вторых, ощущение близкого финиша обычно добавляет скорости. И только уже в трех десятках метров от села, когда стали видны силуэты домов, я остановился и снова взялся за бинокль. Тепловизор снова не показал опасности, поэтому я сразу двинулся к забору. Он был невысоким, до уровня моей груди, сложенным из слоистого камня-слюдяника. Но вместо связующего материала использовался не цемент, а глина, которой здесь больше, чем земли. Поэтому прежде чем перебраться через забор, я потрогал его руками, проверяя устойчивость. Камни держались крепко. И я без сомнения поставил на стену руки, одним прыжком перебросив свое тело по другую сторону забора. Двор был бетонированный, споткнуться было негде; я быстро проскочил к дому и забрался в первое попавшееся окно. Теперь можно было безбоязненно осмотреться и подготовиться к встрече Илдара.

Дом оказался одноэтажным, но чердак тоже когда-то был жилым. Это не мансарда в обычном понимании этого слова, а просто слегка утепленный чердак, на котором стояли стол и кровать. А главное, там было два окна. Одно – с торца дома, второе – в крыше, которое смотрело как раз в сторону дороги в центр села. Той самой дороги, по которой мой недавний пленник и должен был подойти. Устроившись около этого окна, я стал наблюдать.