Дай мне шанс. История мальчика из дома ребенка - Алан Филпс

нам теперь их успокаивать? Сегодня они уже не уснут. Уходите!

Вздохнув, дудочник наклонился над ящиками с подарками. Выпрямляясь, он встретился взглядом с Ваней. Этот взгляд как будто говорил: я тебя не забуду. Потом музыкант развернулся и покинул палату.

9

Июнь 1996 года

Послание из ГУЛАГа

Вечером в пятницу Сэра устроила у себя дома кинопросмотр. Дети сидели перед видеомагнитофоном, а мамы собрались на кухне поболтать за бутылкой вина. Сегодня темой беседы был Андрей, Ванин друг, и его на диво счастливая судьба. Сэра продолжала “вербовать” волонтеров в дом ребенка № 10, и одна из женщин привязалась к Андрею. Когда она узнала, что его, как и Ваню, собираются отправить в интернат для умственно отсталых, то позвонила своей сестре в Соединенные Штаты и настойчиво попросила, пока не поздно, подыскать для мальчика приемных родителей.

Понадобилась всего пара звонков, и во Флориде нашлась семья, мечтающая усыновить ребенка. Правда, о России они не думали, но после телефонного звонка решили, что сам Бог посылает им Андрея.

К сожалению, Ване не так повезло. Вив, подруга Сэры, поинтересовалась, как там Ваня, и удивилась, почему она его не навещает. Сэра почувствовала себя неуютно.

— Ты не думаешь, что тебе пора с ним повидаться? — настаивала Вив. — Надо же посмотреть, как он там устроился. Я могла бы тебя отвезти.

“Я все еще сомневалась, — вспоминает Сэра. — Мне казалось, что я ничего не могу сделать для этого мальчика. Россия приговорила Ваню к медленной смерти. Детей из психушек не усыновляли, и у него не было ни малейшего шанса попасть за границу. Да, Адель просила меня вернуть Ваню в дом ребенка, но если даже она — главный врач — была не в силах этого добиться, что я-то могла? Я боялась, что своими посещениями вселю в него напрасную надежду”. Однако забыть Ваню оказалось не так-то просто.

Через пару недель около полуночи в квартире Сэры раздался телефонный звонок. В это время мог позвонить только один человек — Сергей, концертирующий пианист, известный как активный борец за права детей. И, по мнению Сэры, самый гениальный и самый несносный человек на всей планете. После того как у него родился второй ребенок с синдромом Дауна, он поставил себе целью выяснить, какова участь таких детей в России. Разобравшись в ситуации, он пришел в ужас и основал ассоциацию “Даун-синдром”. Не имея ни денег, ни поддержки политиков, он сражался в одиночестве, стремясь разбудить совесть россиян, заперших в психоневрологических интернатах десятки тысяч детей. Отдаваясь своему делу, он не признавал никаких ограничений: каждый заработанный им рубль уходил на нужды ассоциации, все без исключения друзья и знакомые были мобилизованы на битву, которую он вел. Ничего не делая наполовину, он и от других ждал такой же самоотдачи. Какую бы помощь ему ни предлагали, он всегда говорил, что этого слишком мало. Сэра напряглась в нехорошем предчувствии: сейчас последует невыполнимая просьба.

— У меня для вас послание. Я сегодня был в одной психушке под Москвой. Ужасное место. Играл там для детей… И познакомился с мальчиком, который сказал, что знает некую Сэру. Насколько я понял, это вы и есть. Он передает вам привет. Говорит, что думает о вас.

— Похоже на Ваню. Я навещала его в доме ребенка. Этот мальчик на моей совести. В выходные обязательно съезжу к нему. Спасибо, что позвонили.

— Постарайтесь, пожалуйста. Он очень просил.

— Конечно. Обещаю.

Утром Сэра позвонила Вив и договорилась о поездке в интернат. Будет кому в случае чего оказать моральную поддержку.

Адель дала Сэре довольно расплывчатые ориентиры относительно местонахождения нового “дома” Вани — станция метро, два автобуса. Ценой бесконечных расспросов подруги в конце концов добрались до пустыря, мимо которого ходил автобус. Остановка так и называлась — “Интернат”. Неподалеку обнаружился дорожный указатель с надписью “ИНТЕРНАТ” и стрелкой, направленной вправо. К сожалению, указатель кто-то своротил, так что стрелка теперь упиралась прямо в землю.

В отличие от дома ребенка № 10, расположенного в центре города, но укрытого от глаз, здания интерната высились на бескрайнем просторе сельской России, ни от кого не прячась. Но лишь самые совестливые родственники приезжали в эту дыру.

Оставив автомобиль возле знака, дальше женщины двинулись пешком. Охранников у ворот не было. Впрочем, от кого тут было хоть что-нибудь охранять? Сэра и Вив толкнули ближайшую незапертую дверь и в растерянности остановились, не представляя, что делать дальше. Но тут перед ними как по волшебству материализовался подросток в грязной одежде не по росту и с самокруткой в зубах. Он согласился отвести их в детское отделение. Они миновали бесчисленные коридоры и темные лестницы. Парень забарабанил в дверь. Им открыла женщина, очевидно воспитательница. Сэра решила играть роль тупой иностранки. Она пришла навестить мальчика, без передышки затараторила она, с которым познакомилась в доме ребенка № 10, она привезла ему подарок и просит разрешения с ним повидаться, хотя бы минутку. Не успела Сэра завершить свою тираду, как воспитательница захлопнула дверь у нее перед носом. Надо получить разрешение у дежурного врача, буркнула она. Тем не менее попросила санитарку проводить женщин на первый этаж.

В кабинете дежурного врача оказалось очень уютно. Комната утопала в коврах. На подоконниках пышным цветом цвели растения в горшках. Имелся и телевизор, который женщина-врач как раз смотрела.

“Она была настроена очень враждебно. Я сразу поняла, что ее придется долго уламывать пропустить нас к Ване. Зачем вы приехали, в лоб спросила она.

Опять мне пришлось произносить целую речь. Мы с Ваней давно знакомы по дому ребенка, говорила я, и успели подружиться. “Одно дело там, другое — здесь*, — отрезала она. Тогда я сказала, что навестить мальчика меня просила главный врач дома ребенка. И добавила, что приготовила Ване подарок. В ее глазах вспыхнул алчный интерес. Она стала выпытывать, что именно я привезла.

И тут же сказала, — продолжает Сэра, — что к Ване нельзя, так как в интернате карантин. По взглядам, которые она бросала санитарке, я догадалась, что она просто врет. Но я не отступала, и в конце концов она сдалась. Только предупредила санитарку: “Не пускай их в детскую палату. И одних не оставляй”.