Отец моего парня - Сандра Бушар

Дмитрий Петрович не двойственно кивнул на охранника рядом и тот испуганно замер. Потому что Армен до сих пор валялся на полу и явно не собирался вставать. На молодых парней физические способности «дедушки» произвели неизгладимое впечатление.

— Не-а, — качнула головой я и тот замер, удивлённый до глубины души. — Порез порезом, а по имени называть я не могу. Не получается. Пока во всяком случае…

— Раз имя мое не нравится, можешь как-то по-другому... — предположил мужчина. Явно размышлял в слух. Потому что, когда договорил, резко оборвал себя и прикусил язык. Передумал.

— Хм… Как же это, интересно? — притворно задумалась я, побив себя пальцем по подбородку. — О, Петрович! В самый раз.

— Машунь, — выдал тот сквозь зубы, под ржущего позади охранника, — я тебе не трубы прочищать пришел… Хотя… Не плохая идея! Дома порепетируем!

— Тогда… — отмахнулась я деловито и осмотрелась по сторонам. Пока вдруг не напоролась взглядом на эмблему на форме охраны в виде медведя. Он рычал, свирепствовал. Еще и коготками своими всех вокруг угрожал. Нет, ну чистый Петрович. Как говорится, найди десять отличий. — Я придумала! Ведмежонок, во!

Из груди Дмитрия Петровича вырвался какой-то скулящий стон, а глаз подозрительно задергался. Мне показалось, или волоски дыбом на голове встали? Или так всегда было?

— МАША, — прорычал он угрожающе. Нет, ну чистый медведь! А реакция его просто песня. Бальзам на мою хитрую душенку.

— Вот и порешили, — закивала наивно, на всякий случай сделав парочку шагов назад. Мой мужчина был настолько ошарашен, что объятия сами распались. Я даже испугалась: как бы инсульт не приключился.

— Полицию ждать будете? — спас меня охранник, возникший перед глазами. — Они уже на подходе. Парочку придурков мы поймали, а вот остальные...

— Люди из моей службы охраны разберутся с этой ситуацией сами, спасибо, — как-то слишком кровожадно пообещал Дмитрий Петрович, на мгновение обо мне забывая. — Поэтому ждать мы никого не будем. Извините за беспокойство. — и кивнул на меня многозначительно. Как будто собирался перейти сразу к десерту. Я вздрогнула и вжалась в авто. — У меня вон воспитательная работа простаивает. Дел непочатый край.

— Нравится? — спросил мужчина, странно на меня поглядывая, — Хочешь, я тебе такую же куплю? Правда ждать долго… Но ты ведь никуда от меня не денешься, правда? — он немного помолчал, ожидания ответа ровно три секунды. Я и рта открыть не успела. — Ответ досрочный: никуда.

Я хмыкнула, но глаз от дороги не отвела, плотнее сжав руль. Когда Дмитрий Петрович начал ко мне приставать в машине, я вдруг поняла, что не так все и прекрасно с его самочувствием. Только вот оказалось, что мой храбрый рыцарь не переносит больниц. Уверенна, просто боится. Так что уговорить его удалось лишь на ближайшую аптеку, где я купила все необходимые лекарства. Внутренние обезоруживающие и внешние, чисто рану обработать. Благо, косвенно разбиралась во всем благодаря маме!

А еще я уперлась, что не пущу его за руль. Нервы это. К тому же, он болен! И вспомнила, что сама умею водить. Папа меня с пятнадцати лет учил, чтобы после праздников их с мамой могла домой довезти.

— Если речь про пластырь с динозаврами, — подала голос я, — то обойдусь, ведмежонок.

— МАША, туды его в качель! — закричал Дмитрий Петрович во все горло. Я обожала эту его реакцию на данное прозвище. Оно действовала на мужчину, как электрошокер, подставленный к самому неожиданному месту в самый неожиданный момент. Он прямо в лице менялся, а мне весело. Но не сейчас!

С перепугу я резко свернула в бок и притормозила у первого столбика. Прямо машиной и притормозила. Впервые у меня сердце кольнуло так, что в глазах слезы от боли выступили.

— Господи… — резко заглушив двигатель, я на дрожащих ногах выбежала на улицу осмотреться. Прямо на идеально влитом капоте теперь красовалась царапина. Да, маленькая! Но ее словно на моей коже ножом высекли. — Нет… Нет. Нет!

— Пчелка, — весело пропел этот сумасшедший, вышедший на улицу без пиджака. Я бросила краткий взгляд на Дмитрия Петровича. Он смеялся! СМЕЯЛСЯ. Кажется, с валерьяночкой я переборщила. — кажется, твой послужной список все растет. Женщина загадка, блин.

— ГХМ… — странный рваных хрип вырвался с моих губ, и я снова обреченно застонал. — Ахх!

— Как думаешь, — решил добить меня этот умник, — сколько будет стоит покраска, а? При условии, что эту краску нужно будет доставить из Арабских Эмиратов, а специально покрытие из Америки, мм? — он задумчиво провел пальцем по царапине. Сантиметров пять от силы. — Где-то сто тысяч, думаю.

— Т-тысяч? — предположила я с надеждой. — Рублей??

— Наивная ты душа, золотце, — покачал головой тот, горестно вздыхая. — Долларов. Если не евро.

Зарыдав в голос, я уже видела, как продаю свою почку. Нет, обе. Потому что одна моя почка дешевле зубочистки «честного депутата». Возможно, придется еще родителям дачу продать, а бабушке ее миллион котов, что она дома разводит…

— Все, — резко отмахнулся мужчина, на редкость серьезно. Отодрал меня плачущую от бампера и на руки поднял. — Хватит, Машунь. Ну, врезалась и… что? Застрелиться теперь? Забудь и выкинь. Главное, ты у меня целенькая и невредимая!

Я уставилась на Дмитрия Петровича в оба глаза, как на неандертальца. Когда моя соседка Лерка на свою физиономию весь мой тональник вымазала, я ее чуть не убила и заставила новый покупать. Потому еще месяц с ней не общалась. А он сто рублей стоил, а не сто тысячью долларов!

Положив ладонь на лоб мужчины, я попыталась прислушаться к ощущениям:

— Вы сейчас главное не пугайтесь, но вам срочно надо в реанимацию. Температуры, кажется, нет. Но это еще хуже!

— К тому же, — подмигнул Дмитрий Петрович, напрочь игнорируя мое очень серьёзное заявление. — Ты так удачно припарковалась, прямо сама судьба нас сюда привела. Сам бы лично никогда тебя не затащил…

Он развернулся лицом к зданию со мной на руках, и я едва не ослепла от ярко-желтой вывески «Даймонт Ориджинал ВИП Хауз». Отель выглядел так, словно ночь там стоила, как две депутатских машины и одна моя почка. Возможно даже, со всеми бабушкины котами.

— Уверен, что хочешь, чтобы я туда заходила? — шепнула я ему на ухо заговорчески, когда тот смело принялся вышагивать в сторону швейцара.

— Припаркуйте, пожалуйста, — всучив ключи, он вернул внимание мне и чмокнул в щеку, — Уверен, малыш. Никогда еще так уверен не был!

— С моим везением, — тактично зашифровала слово «криворукость», — я тут что-то разобью. Вот увидишь! Кому потом платить, а?

— Ничего страшного, — отмахнулся тот, при этом выглядел таким довольным, что аж страшно: глаза горят, улыбка до ушей. Может это инсульт так проявляться?

— У тебя когда-нибудь закончатся деньги, — едва слышно промямлила себе под нос. Все вокруг на нас пялились. Парочка была еще та: один в порванной рубашке и с динозавриками на боку, а другая в рваном платье и зареванная.