Пожалейте читателя. Как писать хорошо - Курт Воннегут
Шрифт:
Интервал:
А теперь попробуйте дополнить этот список сами – назовите несколько аналогичных книг. Первые, какие вам придут в голову.
~
Произведения самого Воннегута подтверждают его теорию, где художник сравнивается с канарейкой в шахте. Вспоминая много лет спустя свой первый роман, «Механическое пианино», он замечал:
В книге было предсказано то, что и вправду случилось: машины – из-за своей эффективности, неутомимости и надежности и к тому же дешевеющие день ото дня – отобрали у людей практически всю более-менее приличную работу[218].
Это пророчество еще не кажется особенно прозорливым. Машины и механизмы все больше использовались человеком еще со времен Промышленной революции, не говоря уже о Второй мировой и годах сразу после нее, когда Воннегут и писал «Механическое пианино».
Но заметьте: главный герой по имени Пол ездит на стареньком «плимуте». Изобретатель Бад, катящий мимо него, гордо демонстрирует Полу свой футуристический автомобиль. Он невероятно автоматизирован (прямо как сегодняшние машины), и его конструкция очень далека от той, которая была присуща автомобилям конца 1940-х – начала 1950-х, когда Курт сочинял свой роман. В ту пору требовалось орудовать всем вручную, прилагая к этому немалые усилия: переключать передачи, поднимать-опускать окна, запирать-отпирать дверцы, рулить, тормозить[219].
Вот еще фрагмент. Катарина, секретарша Пола, передает ему отпечатанную ею речь, которую ему предстоит произнести:
– Очень хорошо, – сказала она, – особенно то место, где вы говорите о Второй Промышленной Революции… мне это показалось очень свежим – я имею в виду то место, где вы говорите, что Первая Промышленная Революция обесценила мышечный труд, а Вторая – обесценила рутинную умственную работу.
Затем она интересуется:
– Как вы считаете, будет ли еще и Третья Промышленная Революция?
Пол отвечает:
– ‹…› В известной степени она, как мне кажется, уже идет какое-то время, если вы имеете в виду думающие машины. Это, по-моему, и будет Третьей Революцией – машины заменят человеческое мышление [курсив мой. – С. М.]. Кое-какие из крупных счетно-решающих машин, ЭПИКАК, например, в некоторых областях уже справляются с этим и сейчас.
Катарина, немного подумав, произносит: «Сначала мускульная сила, потом служащие, а потом, возможно, и подлинный умственный труд».
Пол отвечает: «Я думаю, что не дотяну до этого последнего шага»[220].
Все это Воннегут представил себе и описал за многие годы до пришествия персональных компьютеров и интернета. За многие годы до того, как реальный «автономный автомобиль», полностью автоматизированный, проехал некоторое расстояние, управляя своим движением совершенно самостоятельно (это произошло на прошлой неделе, как раз когда я работала над этим отрывком)[221].
~
Будем надеяться, что роман Воннегута «Галапагосы» тоже пророческий.
В нем человечество не переживает того осквернения, которому мы подвергаем окружающую среду. Во всяком случае не переживает в физической форме, которую мы и именуем человеческой.
А так-то оно выживает.
Кстати, Воннегут считал «Галапагосы» своей лучшей книгой. Потому что в ней он – писатель-канарейка – прямо-таки захлебывается тревожными трелями[222].
~
Писатели могут и иными путями способствовать переменам. Написав о чем-то или о ком-то, даже о мертвом или исчезнувшем, вы оживляете это. Писатель может быть искупителем.
«[Он] был самым интересным и внимательным преподавателем из всех, что я встречал», – говорил Воннегут о Джеймсе Слоткине, не очень-то популярном у студентов антропологе, преподававшем в Чикагском университете, но даже не имевшем там постоянной должности.
И далее:
– На лекциях он читал нам главы из книги по механизмам социальных изменений, которую написал сам и которую, как оказалось, никто не захотел издавать.
‹…›
Как-то вечером я сидел дома на мысе Код, пьяный и благоухающий горчичным газом и розами, и обзванивал старых друзей и врагов. По привычке я позвонил и своему любимому научному руководителю. На другом конце трубки ответили, что он мертв – принял цианид. Лет ему тогда было, по-моему, около пятидесяти. Его так и не подумали напечатать. Вот он и надумал прекратить существование[223].
Если бы я мог, я вставил бы его неопубликованное эссе о механизмах социальных изменений в этот свой коллаж[224][225].
~
Воннегут осуществил свое собственное пожелание через несколько лет после того, как написал слова, процитированные выше: он воскрешает труды своего наставника посредством Шлезингера – вымышленного персонажа романа «Синяя борода». Может, тот и не передает эссе Слоткина дословно, но хорошо доносит до читателя идеи воннегутовского учителя:
‹…› Изучая историю, Шлезингер пришел к выводу, что разум большинства людей не способен воспринимать новые идеи, пока им не займется специально подобранная группа, которая раскрепощает сознание. Если этого не произойдет, жизнь не изменится, какой бы болезненной, неестественной, несправедливой, нелепой, совершенно безликой она ни была.
Эта группа должна включать специалистов трех категорий, пишет он. А не то революция пойдет прахом, будь она политическая, художественная, научная или любая другая.
Самый ценный и редкий специалист – истинный гений, личность, способная высказывать нестандартные идеи, которые кажутся удачными. «Гений работает в одиночку, – пишет Шлезингер, – и его всегда игнорируют, считая безумцем».
Специалиста следующей категории найти легче: это высокообразованный гражданин, пользующийся признанием в своем кругу, который понимает и разделяет идеи гения и объясняет остальным, что гений не безумец. «Такой человек, – сказано у Шлезингера, – работая в одиночку, понимает необходимость перемен и вслух заявляет об их необходимости, но не знает, какую они должны принять форму».
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!