Крыса - Анджей Заневский

Крыса, бегущая по каменному парапету, спрыгивает вниз, подходит ко мне. Наши вибриссы касаются друг друга. Пронзительный писк. Бегство.

Меня ждет новое путешествие, поиски города, в существовании которого я уже начинаю сомневаться. У меня нет выбора. Нет выбора. Надо уходить.

Крысы – соединенные друг с другом хвостами, сросшиеся, слипшиеся. Каждая стремится вперед. Ни одна не обернется, чтобы перекусить зубами кончик собственного хвоста. Я наблюдаю за ними. Они сидят в огромном ящике, как неподвижный серый цветок. Откормленные, тучные, им не нужно добывать себе еду – люди подсовывают им ее прямо под нос, и это окончательно парализует их.

В углу стоит банка с темной жидкостью. Оттуда распространяется совершенно невыносимый запах. Мне вдруг становится страшно. Ловушки, которые я видел в подвале, свидетельствуют о том, что люди ищут и ловят крыс, людям нужны крысы. Старых и больных они заменяют на новых.

Отупевшие толстые крысы сонно взирают на то, как я проскальзываю по гладкой поверхности стекла, прикрывающего ящики, и спускаюсь вниз.

Я испражняюсь прямо на ловушку – вскакиваю на клетку из стальных прутьев и смотрю, как мои экскременты падают прямо на ароматную рыбью голову. Это – предостережение. Теперь ни одна крыса не войдет туда, внутрь.

Сквозь неплотно прикрытое подвальное окошко я выбираюсь на улицу. На помойке в груде апельсиновых корок я замечаю обвязанный веревкой сверток бумаги. Я грызу его, рву, режу зубами до тех пор, пока от бумаги не остаются лишь клочки, которые ветер разносит кругом.

Шум моря напоминает мне о необходимости покинуть город, подсказывает, что мне надо поискать более благоприятное для жизни место. И я иду в сторону моря.

Неподалеку, в круглом каменном здании, я нахожу блюдце с остатками прокисшего молока и старательно вылизываю все до последней капли. Отсюда уже недалеко до порта, до корабля. Слышится знакомый вой сирен. Я покидаю построенное из крупных камней здание и отправляюсь по берегу туда, откуда доносятся эти звуки. Я стараюсь бежать как можно быстрее, лишь бы оказаться подальше от заселенных крысами каменных руин. Ветер доносит до меня их чужой запах.

Я осторожно высовываюсь из бочки. Пробегаю по широкой гладкой полосе пола и сквозь дырку в разбитом стекле вылезаю наружу. Я сижу неподалеку от большой, освещенной солнечными лучами помойки. Мне ужасно хочется есть. Я внимательно вслушиваюсь в звуки окружающего меня мира – не грозит ли откуда-то непредвиденная опасность. Из расположенных поблизости домов доносится приглушенный стенами вой запертого в помещении пса.

Но в остальном это место кажется мне спокойным.

Я карабкаюсь по кирпичной стенке и протискиваюсь между кучами гниющих фруктов, протухших кочанов капусты, очисток, мясных обрезков и рыбьей чешуи. Набрасываюсь на еду. Среди восхитительно ароматных лакомств, обилие которых – после долгой голодовки – просто ошеломило меня, я забываю об опасности и спокойно насыщаюсь, ощущая, как роскошное тепло растекается по брюху и внутренностям. Я совсем расслабился под успокаивающее жужжание больших блестящих мух, покрывших почти всю свалку сплошной темной массой.

Вдруг я почувствовал сильный удар в бок и острую боль в шее. На меня неожиданно напал разъяренный самец. Я занял оборонительную позицию, но он еще раз набросился на меня с такой силой, что я перевернулся на спину. Он неминуемо загрыз бы меня, если бы я не отбросил его от себя резким ударом задних лап.

Самец издает пронзительный писк – сигнал о появлении чужака.

Еще одна крыса тут же прыгает мне на спину. Эта – значительно меньше, и я без труда сбрасываю ее с себя. Но тут же появляется еще одна. Я в панике бросаюсь бежать, зная, что местные крысы, обеспокоенные моим присутствием, будут теперь преследовать меня. Выскакивая из помойки, я сталкиваюсь нос к носу с крупным самцом.

Я бежал вдоль стены склада, панически избегая всяких нор и отверстий, которые в этой ситуации могли оказаться самой страшной ловушкой. Загнанный в подвал, канал или гнездо, я не имел бы никаких шансов на спасение. Я не был знаком с этой местностью и бежал наугад – в панике и в отчаянии, мечтая только о том, чтобы остаться живым. Вдруг я почувствовал сильный укус в заднюю часть спины. Боль прибавила мне сил. Я несся вдоль стен, перебегал через открытые пространства и наконец оказался среди деревьев с низко растущими ветками. Я знал – преследователи бегут за мной, и я погибну, если не найду хорошего укрытия. Цепляясь когтями за шероховатую кору дерева, я забрался наверх и устроился меж ветвей, спугнув несколько птиц. Я притаился среди шелестящих на ветру листьев в страхе, что могу упасть отсюда, что меня обнаружит какая-нибудь хищная птица, и просто оттого, что попал в незнакомое мне окружение. Но этот страх быстро сменился другим, потому что под деревом появились преследовавшие меня крысы. С вытаращенными глазами и взъерошенной от возбуждения шерстью, они бегали между деревьями, натыкались друг на друга, обнюхивая все вокруг и продолжая искать меня.

Со все возрастающим напряжением, замученный страхом, я наблюдал сверху за тем, как они все кружат поблизости, разъяренные неожиданным исчезновением чужака.

И в тот момент, когда я уже находился на грани полного истощения, почти умирал от страха и нервного напряжения, прибежали другие крысы и с ненавистью накинулись на моих преследователей, загрызая и прогоняя их. Я долго еще сидел среди ветвей в ожидании, когда они перестанут грызться друг с другом и разойдутся. Если бы я спустился вниз, они напали бы на меня и, скорее всего, разорвали бы на части.

Я попал в пограничную зону между территориями, которые занимали ведущие постоянную войну друг с другом крысиные семьи.

С дерева я спустился лишь вечером – меня испугало появление поблизости черной птицы с мощным клювом. Крысы ушли. Я не знал, в какую сторону идти. Ведь пограничная зона между крысиными кланами невелика, и в любую минуту на меня могли напасть.

Я сижу неподвижно рядом с трупом загрызенного самца. Страх отнимает силы, а мне еще надо добраться до корабля и уплыть отсюда.

Шорох.

Я так напуган, что, не обращая внимания на кружащих рядом птиц, снова прячусь среди ветвей – в месте, совершенно не соответствующем крысиным привычкам и столь отличном от среды нашего обитания. Но только здесь я сейчас чувствую себя в безопасности.

Старый самец, которому когда-то переломили хребет, волочит задние лапы. У него совсем уже не осталось сил. Я бегаю вокруг него, то приближаюсь, то отскакиваю в сторону, кусаю его за бока, за мошонку, в основание хвоста. Он пищит при каждом моем нападении и пытается укусить меня.

Теперь я кусаю его в самое чувствительное место – в шею. Я чувствую, как мои зубы разрывают проходящую под кожей артерию. Старик тщетно пытается дотянуться до меня зубами. Он становится все слабее, его охватывает ужас.

Он падает на бок, дрожит от страха. Из ран и изо рта у него течет кровь. Он издыхает. Это единственная крыса, которую я обнаружил на небольшом корабле, куда попал после долгого вынужденного сидения среди ветвей. Я загрыз его сразу же, как только появился здесь, когда борта судна еще терлись о причал.