Тьма - Алексей Атеев

– Почему во двор не заходите? – неожиданно спросил Шурик, оторвавшись от своего занятия.

Огурец смерил уничтожающим взглядом джинсового предводителя, но послушался и отворил калитку. Следом вошел и Вася.

– Вы, собственно, кто? – спросил Шурик.

– Я?! – Огурец, изумленный, что его личность кому-то в городе не известна, на мгновение потерял дар речи.

– Это – городская власть, – обозначил статус Огурца шофер Вася.

– Власть… Понятно. А кто, позвольте спросить, уполномочивал вас властвовать?

Огурец в брезгливом изумлении рассматривал придурка, словно видел перед собой невиданное ранее отвратительное насекомое.

– Народ, – наконец процедил он сквозь зубы.

– Ах, народ. Хорошо. Тогда давайте спросим у народа: доволен ли он вашим правлением? А, люди?.. – джинсовый малый обратился к тем, кто стоял за забором. – Скажите мне, нравится ли вам правление этого господина? Не стесняйтесь. Высказывайтесь.

– Нет… – раздались жидкие возгласы.

– Ну, смелее!

– Не нравится нам он, – неожиданно выскочила вперед немолодая женщина с загорелой, обветренной физиономией, – потому как прохиндей!

Огурец оглянулся и всмотрелся в возмутительницу спокойствия, пытаясь зафиксировать в памяти ее лицо для дальнейших репрессивных действий.

– Да, прохиндей! – еще раз со смаком повторила женщина. – И я могу это доказать.

– Ну-ну? – криво улыбнулся Огурец, уже жалея, что приехал сюда.

– Кто прибрал к рукам молокозавод? Не ты ли?

– Почему вы мне тычете?! – попытался поставить на место зарвавшуюся гражданку Степан Капитонович, но ту уже понесло.

– Украл! – воскликнула загорелая. – Двести человек там работает, а захапал один. И ведь никакого отношения к заводу не имел. Людям ничего не сказал, согласия их не спросил, оформил на себя, и дело с концом.

– Не только молочный! – закричали сзади. – А мельница? Тоже ведь его!

– Ну, ладно, захапал… Так хоть зарплату бы платил. Ведь заработки стали вполовину против советских времен. Полторы-две тысячи в среднем. Зато какую домину в Боровом отгрохал. На берегу озера заповедного! Три этажа…

– Четыре! – закричали сзади.

– Пускай четыре! Катер, яхта… Мореплаватель какой выискался!

Огурец, справедливо полагая, что обличение только начинается, решил от греха удалиться. Но не получилось. Калитку наглухо загораживал Вася.

– Пусти, – потребовал Огурец. Вася как-то кособоко подался в сторону, но, сколько Огурец ни дергал, калитка не открывалась.

– Про себя-то они не забывают! – продолжала надрываться женщина. – А до народа им и дела нет! Где обещанная газификация Куркулевки?! Где ремонт бани, которая вот-вот рухнет?! Где, в конце концов, капитальная уборка улиц?! Ведь во что город превратили?! В хлеву – и то чище!

– На работу на «Волге» ездит, а в доме три машины иностранные… – кричали сзади. – Лошадей кровных завел!.. Дочка в Англии учится! У сынка квартира в Москве!.. Да не квартира, а целый дом! А в магазине его всякой тухлятиной торгуют…

Тут джинсовый Шурик поднялся со скамьи и поднял правую руку, призывая к молчанию. В левой он продолжал держать остро заточенную палку.

– Итак, – сказал он, – народу вы, Степан Капитонович, явно не нравитесь.

Огурец скорчил пренебрежительную гримасу, но промолчал. Он даже не удивился, откуда этот тип знает его имя-отчество.

– И знаете, что я вам скажу, – заявил Шурик, обращаясь к толпе. – Это самый Огурчиков вовсе и не человек.

Повисла напряженная пауза. Народ ждал продолжения.

– А кто же он? – наконец не выдержала загорелая гражданка.

– Оборотень!

Слушатели от удивления разинули рты.

– Именно оборотень!

– Чего ты такое несешь?! – презрительно произнес Огурец.

– Таких нынче много, – не обращая внимания на его реплику, продолжил Шурик. – Теперь настало их время. Дали волю.

– Кто дал? – шепотом спросила загорелая гражданка.

Шурик неопределенно покрутил в воздухе указательным пальцем.

– Известно кто, – сказал он, однако не называя сущность, позволившую распоясаться оборотням. – Раньше подобная нечисть гнездилась по темным углам, высовывалась только по ночам, а как петух прокукарекает, назад, в нору. А теперь вот они. Все на виду. И кровь сосут. Из народа сосут, между прочим. И сами себя людьми считают, потому что забыли свою природную суть, а инстинкты остались.

Толпа глухо загудела.

– С подобными существами можно бороться лишь радикальными способами. Как в древности боролись.

– Я знаю этот способ! – вдруг завопил Вася.

Он вырвал из рук джинсового малого кол и что есть силы вонзил его в грудь Огурца.

Толпа ахнула.

Ахнул и Огурец. Глаза его выкатились из орбит, ноги подкосились, а белоснежная рубашка под строгим темно-синим пиджаком окрасилась кровью. Прежде чем упасть на землю, он издал нечеловеческий рев. Именно такой рык, возможно, издают умирающие львы.

Плацекин от изумления разинул рот. Ему казалось все происходящее кошмарным сном. Майору было вовсе не жалко Огурца, но у него на глазах произошло убийство, и как сотрудник, тем более руководитель милиции, пусть даже и отстраненный, он должен принять меры.

Но больше всего Плацекина изумило то обстоятельство, что Огурца убил всем известный холуй Вася. Понять его мотивы майор был не в силах. Неужели речь Шурика настолько потрясла Васю? И тут Плацекина осенило. Возможно, Вася и не желал убивать своего босса, но ему дали команду. Неслышную, но мощную. Телепатическую команду! И дал ее, несомненно, Шурик. Он всеми тут управляет, включая и самого Плацекина. Дергает за невидимые ниточки, так сказать…

Между тем Огурец валялся на хорошо утоптанной земле подле калитки и дергал ногами, словно собака, которую переехал грузовик. Кол все еще торчал из его груди. Рядом стоял Вася и бессмысленно улыбался. Вообще, Плацекину показалось, что время вдруг застыло. Народ по ту сторону изгороди оторопело молчал. Соратники Шурика вели себя, словно ничего не произошло. Даша так и осталась лежать на одеяле. Остальные безо всякого выражения таращились на Огурца, который сучил ногами и хрипел.

– «Скорую» нужно вызвать, – неуверенно произнес майор. Потом, словно очнувшись, принялся распоряжаться.

Где-то через полчаса приехала «Скорая помощь». Не перестававшего верещать Огурца вместе с торчащей из груди палкой погрузили в машину и повезли в реанимацию. Вася, словно соляной столб, стоял у калитки и непонимающе хлопал глазами. Он никак не мог прийти в себя. Наконец появились милиционеры. По команде Плацекина они надели на Васю наручники и затолкали в «газик».