Унесенные ветрами надежд - Елена Сантьяго

Так, например, она не сомневалась, что непременно воспользуется информацией об Элизабет Данмор и Дункане Хайнесе, – это лишь вопрос времени. Капитан лично помог молодой женщине перейти на борт корабля «Элиза» и по всем правилам вежливости поцеловал ей руку, так как она была дамой из высшего света. Клер, в этот момент уже находившаяся на палубе, услышала несколько слов, которыми они обменялись друг с другом.

– Для меня настоящая радость, что мне позволено снова прийти вам на помощь, – учтиво произнес Дункан, помогая Элизабет сойти с веревочного трапа на палубу.

Но почему же при этих словах лицо Элизабет стало пунцовым и она так поспешно отступила в сторону, словно хотела убежать от него?

Вслед за ней на борт вскарабкался Роберт, и он тоже не особенно обрадовался, увидев капитана.

– Мастер Хайнес, – сказал он с мрачным выражением лица и коротко кивнул.

Позже Клер, воспользовавшись моментом, спросила его:

– Ты знаешь этого пирата?

– Смотря что подразумевается под словом «знать». Он – мерзавец и головорез. Нападает на честных торговцев, грабит их и прикарманивает себе их богатства.

– Но ведь он грабит только испанцев и французов, не так ли?

– А кто за это может поручиться? Когда они гниют на дне моря, никто уже ничего другого не скажет.

Настоящей причиной такого отношения скорее было то, что от услуг Дункана Хайнеса, как партнера по торговле, ни один плантатор на Барбадосе не мог отказаться, хотя его методы ведения сделок часто вызывали недовольство, особенно в той части, которая касалась его доли. Изрядную часть своих доходов он получал от перевозки сахара и табака в Англию. Плантаторы на Барбадосе вследствие быстрого расширения возделываемых земель массово производили сахар, но не всегда могли ожидать захода к ним достаточного количества фрахтовых кораблей, а потому вынуждены были пользоваться любой возможностью, чтобы избавиться от своих запасов.

– Неужели Хайнес недостаточно платит вам за ваш сахар? – полюбопытствовала Клер у Роберта.

– Он вообще ничего за это не платит. Это он заставляет платить себе, причем по-королевски. Зато с голландцами, которые привозят на Барбадос большое количество приличных товаров из Европы и обменивают их на наш сахар, получается реальный равноценный обмен. Но этот жадный до денег пират высасывает из нас кровь до последней капли своими наглыми методами торговли. Он забирает сахар с собой и ничего не оставляет взамен этого. Вообще ничего, – подчеркнул Роберт.

– А почему же вы тогда торгуете с ним, если не получаете за это ни единого су? – с сомнением спросила Клер.

Она узнала, что Хайнес брал сахар на условиях комиссионной продажи и продавал его в Лондоне по собственному разумению. От полученной прибыли он оставлял себе долю – и, по мнению Роберта, неслыханно большую. Еще одну часть денег он превращал в золото и серебро, которое отдавал живущим в Лондоне поручителям плантаторов или же при своем следующем визите на Барбадос отдавал плантаторам. На остаток денег он закупал в Англии товары, которые привозил на Барбадос.

На вопрос Клер, какие товары имел в виду Роберт, тот ответил, что Хайнес привозил плантаторам те товары, которые они заказывали целенаправленно и которыми не торговали голландцы. То ли потому, что их было трудно достать, то ли потому, что их транспортировка была слишком сложной и дорогой. Это могли быть картины и произведения искусства или же благородные украшения, ценные бокалы, лампы, редкие материалы и кружева, мебель, книги и тому подобное. Хайнес даже перевез на остров двух породистых лошадей – вот почему он, не раздумывая, выделил часть грузового трюма для лошади супруги Роберта, естественно, за очень большую дополнительную плату. Короче говоря, он занимался тем, что делало жизнь более роскошной и более приятной, в то время как голландцы взяли на себя поставку товаров повседневной необходимости. Они везли на Барбадос полотно, шерсть, кожу, дерево, кирпичи, инструменты, смолу, мясо в виде привозимого на забой и выращивание крупного рогатого скота, зерно, соль, вино и бобовые.

Роберт скорее с неудовольствием признал, что Хайнес всегда осуществлял свои поставки надежно и в полном объеме. Он никогда не терял своего груза ни во время поездки в Англию, ни на обратном пути. Кроме того, он брал на себя и другой риск – часть выручки за сахар привозил на остров в виде серебряных стерлингов, хотя вывоз денег был ограниченным, поскольку Англия не хотела выпускать свои богатства за пределы страны, тем более в колонии, потому что это могло способствовать укреплению их независимости. На Барбадосе постоянно не хватало наличных денег, и купцы вынуждены были рассчитываться за многие товары, обменивая их на сахар и табак, или производить расчеты на основе их стоимости.

Иногда возвращение Хайнеса несколько затягивалось, потому что он между делом периодически занимался каперством, и, захватив соответствующий трофей, легко заполучал в несколько раз больше, чем приносили ему торговые сделки с плантаторами. Впрочем, до сих пор он всегда возвращался на остров.

– Признаться, я вообще не понимаю, что ты имеешь против него, – сказала Клер, внимательно выслушав Роберта. – Мне бы понравились такие деловые партнеры!

Однако Роберта, похоже, волновало только то, как много денег Хайнес кладет в свой собственный карман. Когда Клер лаконично заметила, что плантаторы сами могли бы оснастить корабль и за общий счет отправляли бы его в плавание между Англией и Антильскими островами, Роберт лишь скривил лицо в недовольной гримасе.

Клер стало ясно, почему эта, собственно говоря, логичная возможность исключалась для плантаторов. Опытных капитанов, которые ходили в плавание по океану и при этом постоянно рисковали жизнью, было немного. Не имея перспектив на богатую прибыль, некоторые из них предпочли бы лучше провести свою жизнь на суше.

По всей вероятности, было еще кое-что, что влекло Дункана Хайнеса на Барбадос, однако Роберт умолчал об этом. От Клер не укрылось, что молодой человек собрался было рассказать ей о других товарах, но в последний момент опомнился и замолчал. Она была неглупой женщиной, и ей не нужно было долго раздумывать, чтобы самой догадаться, что речь могла идти только об оружии, но Клер и словом не обмолвилась об этом. Эта информация тоже могла стать весьма полезной. Клер была убеждена в том, что на свете не было ничего более ценного, чем те знания, которыми можно поделиться лишь с немногими людьми, прежде всего с теми, кто обладал властью и влиянием. Имея такую информацию, всегда можно было обеспечить себе защиту и безопасность. Клер тихо улыбнулась про себя, вспоминая разговор с Робертом. Бедный мальчик! Он так дословно, как молитву, повторял все злобные тирады своего отца, что у нее невольно появился вопрос – а был ли у него свой собственный разум?

Клер вытянула ноги. Сидеть на бухте каната было не очень удобно, пусть даже она была не такой твердой, как доски. Стул, который она могла бы взять с собой на палубу, здесь найти было невозможно. В кают-компании с пристроенным помещением для карт имелись лишь прибитые к палубе скамейки и два кресла, тоже прикрученные к палубе. Но зато они были очень удобными. И вообще, вся обстановка в каюте капитана, без сомнения, выдавала определенную склонность к роскоши: здесь даже было встроенное в стенку зеркало, а матрац на прибитой к стенке койке был обтянут свежей белой льняной тканью.