Его любимая ведьма - Надежда Соколова

– Р-р-р-р-я-у, – довольно мурлыкнула помесь кота и зайца.

Тонкий, узкий, длинный ход

В глубь земли мечту ведет.

Только спустишься туда,

Встретишь замки изо льда.

Чуть сойдешь отсюда вниз,

Разноцветности зажглись,

Смотрит чей-то светлый глаз,

Лунный камень и алмаз.

Там опал снежит, а тут

Расцветает изумруд.

И услышишь в замках тех

Флейты, лютни, нежный смех.

И увидишь чьих-то ног

Там хрустальный башмачок.

Льды, колонны, свет, снега,

Нежность, снежность, жемчуга.

Тонкий, узкий, длинный ход

В этот светлый мир ведет.

К. Бальмонт. «Светлый мир»

Мясной суп, жареная рыба, свежие и квашеные овощи, колбасная и сырная нарезка, на десерт – пирожки с малиновым и клубничным вареньем и сладкий чай – все было съедено за полчаса. Я специально поинтересовалась у Ники, нет ли среди блюд ее неудачного эксперимента. Дочь надулась, но меня успокоила:

– Он сразу в ведро отправился. Ничего, в следующий раз точно получится!

Я не стала уточнять, что именно, в душе мечтая, чтобы Ника все же признала тот факт, что не всем дано стать шеф-поваром. Пока что она упрямо твердила, что обязательно научится готовить перед свадьбой. А так как до свадьбы оставалось месяца два-три, не больше, я заранее жалела несчастного Ваньку, которому достанется такая хозяюшка.

Кощей сбежал сразу же после завтрака: какая-то жутко важная встреча на Земле прямо-таки тащила его подальше от дома. Мы с Юлькой понимающе ухмыльнулись: мужчины, им только повод дай из дома поскорей сбежать.

– И что опять у вас приключилось? – мы с Юлькой уселись в уютной гостиной, обставленной мягкой мебелью нежно-голубого цвета.

Мебель переправил с Земли Кощей, когда я затеяла очередной ремонт. Теперь это была одна из моих любимых комнат: яркие занавески на окнах, в цветочек, комфортабельная обстановка, в холодную погоду включавшийся электрический камин в углу – еще одна вещица, переправленная с Земли, – и жизнь прекрасна, особенно когда в руке – чашка кофе, сдобренного молоком или коньяком, под настроение.

– Да козлина он, – досадливо дернула плечом Юлька, делая приличный глоток зеленого чая из чашки. – Вот знала же, не надо было за него выходить!

– Ты так каждый год твердишь, – ухмыльнулась я, наслаждаясь кофе, на этот раз – с молоком, – и ничего, потом миритесь.

В ответ – вся родословная Соловья, выданная в бранном ключе. Ругаться Юлька умела отменно, я каждый раз приходила в восхищение, вот и сейчас заслушалась.

– А по делу? – когда подруга выдохлась, спросила я.

– По делу – он собирается свою родню привезти к нам, на месяц! Понимаешь, всю родню. Их там человек тридцать!

Я представила себе и бедлам, и возможные последствия, и уточнила:

– Зачем? Должен быть повод. Соловей, конечно, как и Кощей, бывает с дурниной, но не настолько же.

– У его родителей юбилей – золотая свадьба, – дернула плечом Юлька. – И справлять обязательно у нас, в доме старшего сына. Традиции у них такие, видите ли!

Я вспомнила Юлькин мат и мысленно согласилась с каждым словом, порадовавшись в данный момент, что Кощей – сирота. Такую ораву я точно не выдержала бы и двух суток.

– А дети?

– А что дети? Они еще мелкие, им десять и восемь, если помнишь. Им вся эта чехарда по кайфу. Я их с любимым папашей оставила и приказала, пока эта толпа не уедет, меня домой не звать.

Через пару часов, напившись чая и кофе, немного помыв кости своим благоверным, мы с Юлькой переместились в мою личную «лабораторию», как называла я это место.

Не химик ни разу, столкнувшись с необходимостью куда-то выплескивать свою силу, я прочитала уйму книг по технике безопасности и оснастила помещение вентиляцией, поставила огнеупорные столы, забила шкафы ретортами, колбами и прочей посудой, установила треноги и перегонные кубы, в общем, потрудилась на славу. Кощей, когда впервые попал сюда после «обновлений», долго ловил челюсть у пола, а потом самолично накладывал на все, находившееся в комнате, разнообразные охранные заклятия.

– Знаю я тебя, – проворчал он, закончив, – технику поставила новую, заклинания не освоила, как рванет – всем весело будет.

Тогда я на него обиделась, как же так, сам велел всю лишнюю энергию скидывать в зелья, а доверия мне, молодой ведьме, оказывать не желает. Но уже на следующий день пришло понимание, что без наложенных заклинаний вся моя огнеупорная мебель после некоторых экспериментов расплавилась бы в одночасье, что уж говорить о посуде.

– Колбы, колбы, колбы. Нет, чтобы, как нормальной ведьме, котелком пользоваться, – проворчала Юлька, усевшись на удобный диванчик у дальней стены. – Позоришь ты, Юлька, славное племя ведьм.

– Это мне говорит баба Яга в джинсах, – вернула я шпильку. – Так, чем займемся? Кого травить будем?

– Пихто в деревню звал. Им там нужны какие-то настойки, вот сейчас и наварим.

Я с сомнением покосилась на свою посуду, перевела взгляд на горевшую энтузиазмом Юльку, вспомнила Глашку и шестиногого теленка и подавила вздох. Чувствую, после Юлькиных сегодняшних экспериментов в деревню к древнему старосте деду Пихто я еще лет двадцать не покажусь.

Юлька работала бодро, да еще и мной помыкала. То ей ту травку подай, то эту, то вон ту, что под потолком каким-то образом оказалась.

– Хорошо хоть лягушачьи лапки в состав не входят, – проворчала я, встряхнув закупоренную колбу с получившимся ярко-оранжевым зельем. – Юль, ты уверена, что это варево никого на тот свет не отправит?

– Не трусь, – ухмыльнулась Юлька, – я не первый год бабой Ягой работаю. Сейчас еще одно сварим и в ступе к Пихто полетим.

Перспектива быть замешанной в массовых крестьянских отравлениях меня не порадовала, но Юлька, когда хотела, могла быть очень упертой.

Сегодня майские жуки

Не в меру были громки.

И позабыли червяки

Мне осветить потемки.

Пошла бранить я Светляка,

Чтоб не давать поблажки.

Споткнулась вдруг у стебелька

Ромашки или кашки.

И вот лежу я и гляжу,

Кто черный там крадется.

Никак ума не приложу,

А сердце бьется, бьется.

И молвил кто-то грубо так:

«Послушай-ка, гляди-ка».