Его любимая ведьма - Надежда Соколова

Тонкий свист синиц.

За громадой облаков

Больше нет зарниц.

Громы умерли на дне

Голубых небес.

Весь в пурпуровом огне

Золотистый лес.

Ветер быстрый пробежал,

Колыхнул парчу.

Цвет рябины алым стал,

Песнь поет лучу.

К. Бальмонт. «Веселая осень»

Я пила крепкий кофе без сахара, Юлька решила попробовать черный чай. Мы сидели вдвоем в небольшой, плохо обставленной кухоньке, без слуг, считай, без магии, и я наслаждалась жизнью. Не слышно было крика детей и постоянного ора Васьки, никто не забегал каждые пять минут в комнату с воплем: «Мама», не доставал своими подколами Кощей, да вообще, оказывается, и в одиночестве можно прекрасно прожить. А я, наивная, раньше этого не понимала.

– Дашка, ты себя в зеркале видела? – хмыкнула рядом Юлька. – У тебя ж поперек лица написано: «Кайфую. В семью не вернусь».

– А что я там забыла, в той семье, – лениво пожала я плечами. – Ни секунды покоя. Всем от тебя что-то надо, все что-то требуют. Достали. И вообще, не начинай. Хорошо сидим.

Юлька прыснула:

– Отдыхать тебе надо чаще, Дашка. Готовься, сейчас допьем эту твою бурду, я тебя в город вытащу. По магазинам пошляемся, в ресторане посидим. Может, человеком себя почувствуешь.

Да как скажете. Можно и в магазины с ресторанами заглянуть. Мне было все равно, где находиться. Главное, подальше от семьи.

Заев горький кофе шоколадной конфетой, сиротливо лежавшей в миленькой фаянсовой вазочке, я встала, потянулась.

– Надеюсь, кредитка Кощея выдержит наш отдых.

Юлька расхохоталась.

Выехали мы минут через двадцать. Юлька – за рулем, я – на заднем сиденье. Переодеваться не стали, решили, раз уж гуляем, то будем гулять в той одежде, в которой из Лукоморья улетели. Тем более, что с такой машиной по одежке нас вряд ли встречать станут.

Бутики, бутики, еще раз бутики. Я не столько покупала, сколько глазела. На Земле я появлялась редко, в Лукоморье обходилась услугами портнихи. Ну, или Кощей привозил готовые наряды. А потому сейчас, гуляя с Юлькой по магазинам, я ощущала себя настоящим, платежеспособным, а главное, полностью свободным, человеком. Несколько платьев, брендовая сумочка, два-три пояса, туфли – я купила только то, от чего действительно не могла отвести взгляд. Продавщицы, разглядев в нас с Юлькой состоятельных и довольно неприхотливых покупательниц, выворачивались наизнанку, чтобы угодить нам и получить как можно больше дохода. Я ходила по бутикам с приклеенной фальшивой улыбкой и ждала, когда Юлька скупит очередные полшкафа.

– Ну что, теперь в ресторан? А потом – в ювелирку? – предложила она, когда мы сгрузили в машину пакеты с покупками.

Я кивнула. Мне начинал нравиться такой активный отдых.

Ресторан «Матильда» пустовал. Столики, накрытые белоснежными льняными скатертями, были заполнены лишь наполовину. Негромкая музыка, полутемный зал, вежливые, обходительные официанты – что еще нужно для приятного времяпрепровождения. Мы с Юлькой уселись за высокой мраморной колонной, спрятанные от любопытных глаз, сделали заказ, приготовились ждать.

Я вертела головой, рассматривая посетителей, впитывала в себя эмоции и впечатления. А потом… Потом в поле моего зрения появились новые клиенты «Матильды» – высокий представительный мужчина и молодая красавица-хохотушка, державшая его под руку. Сердце на миг пропустило удар, а затем забилось с удвоенной силой.

– Юля… – позвала я севшим голосом.

Юлька скосила глаза, заметила новеньких, нахмурилась:

– Что за…

Действительно, что за… За столик в другой части ресторана сел Кощей, мой якобы занятой муж.

Я почувствовала себя брошенной. И преданной. Снова. Первый раз меня предал жених. Теперь – муж. Обоих я любила…

За окном послышались приближавшиеся громовые раскаты, вдалеке сверкнула молния, по стеклу забарабанили первые капли дождя, горькие, как мои слезы, вот-вот собиравшиеся потоком хлынуть из глаз.

Мысленно я уже планировала развод, делила имущество и детей, а потому, когда чьи-то руки легли на плечи и встряхнули меня, я даже не отреагировала. Юлька. Кто еще мог рискнуть привести меня в чувство. Голоса рядом тоже меня не насторожили. Я полностью ушла в себя, свои переживания, ничего не видела и не слышала вокруг.

Меня вздернули вверх, подхватили под мышки и куда-то потащили. Я не сопротивлялась. Мне было все равно. Гроза набирала обороты и скоро грозила перерасти в настоящий потоп. Молния сверкала все ближе, гром грохотал уже над головой.

Я полностью погрузилась в свои ощущения и не реагировала на внешние раздражители.

От сосны до сосны паутинки зажглись,

Протянулись, блеснули, качаются.

Вот потянутся вверх, вот уж зыблются вниз,

И осенним лучом расцвечаются.

Как ни нежен, дитя, детский твой поцелуй,

Он порвал бы их тонким касанием.

Луч осенний, свети, и блести, заколдуй

Две души паутинным сиянием.

К. Бальмонт. «Паутинки»

– Секретарша, – зычный голос разгневанного Кощея, наверное, слышали все соседи в доме, хотя двери и окна квартиры были закрыты. – Обычная секретарша. Что ты мне прикажешь, от голода в офисе умирать? Или макароны заказывать?! Где вообще были твои мозги?! Даша! С кем я разговариваю?! Искупала весь город в холодном ливне, а теперь глаза прячет! Юля, ты хоть ей скажи!

– Бесполезно, – в голосе Юльки послышалась ирония, – наша Даша сама придумала, сама обиделась, ошибки признавать не любит. Да, Даш?

Я молчала, угрюмо смотрела на старый линолеум на полу и изредка шмыгала носом. Гроза закончилась, на улице выходило из-за туч робкое солнце, а я… Да, я сглупила! Да, сделала поспешные выводы! А что еще в такой ситуации я могла подумать?! Она на него смотрела, как кошка на сметану, разве только не облизывалась! А он… Он ей улыбался! Самодовольно, между прочим!

Вдалеке снова послышались раскаты грома.

– Даша!

– Слышу, – огрызнулась я. – Со стороны вы смотрелись, как давние любовники!

– Ах, со стороны?! То есть ты прожила со мной столько лет и до сих пор мне не доверяешь?!

Я дернула головой, как будто сбрасывая обвинение. При чем тут доверие?! Когда она…

Меня снова вздернули вверх сильные мужские руки, и Кощей приник к моим губам своими в жестком, требовательном поцелуе. Несколько секунд я трепыхалась – меня не отпускали. Пришлось отвечать.

На краю сознания послышался скрип двери – Юлька вышла в другую комнату. Предательница!