Сгорая по минутам - Дарья Аркадьевна Егорова

в замешательстве мельтеша руками. Он, однако, не торопился предпринимать каких-либо активных действий — видимо, чересчур удивился ситуации и пока не был уверен, как следует на неё реагировать.

— Спокойно, — зазвучал голос Оддманда, мягкий, глубокий, делавший его похожим больше на взрослого мужчину, чем на суматошного мальчишку-актёра. Одно единственное слово поплыло по комнате, разливаясь патокой по углам, залезая в щели пола и окутывая каждого на своём пути подобно пушистому одеялу. Папенька послушно затих и теперь непонимающе хлопал губами, как рыба, выброшенная на берег. Теперь он походил не на разъярённого родителя, а на героя мульфильма — усатый, толстенький, взгляд растерянный. Жене даже стало его жалко. На мгновение.

— Здесь ничего нет, — обратился Оддманд уже к ней. Только сейчас девушка заметила, как сильно стиснуты его челюсти; видимо, ему было не лучше, чем ей. — Нам надо уходить. Срочно!

Закинув руку Жени себе на плечо, фамильяр пронёсся мимо продолжающего осознавать происходящее мужчины в сторону лестницы. Спуск дался тяжело — ноги еле шевелились, и Женя чуть не перевернулась пару раз, однако Оддманд не дал ей так быстро распрощаться с жизнью.

— Фрейя! Фрейя!

В груди похолодело.

Анна — или, видимо, уже Герда — стояла в дверях гостиной, почти непохожая на ту девушку, которая сидела за рулём машины. Нет, волосы всё также были рыжими и растрёпанными, да и черты лица не изменились существенно, но… появилась в них некая острота. Словно контраст картинки выкрутили почти до максимума, и теперь отпечаток прошлого явно прослеживался в каждом движении, в каждой мимической морщинке. Герда стала собой — а значит, ощущала, как тьма пожирает эпоху, стремясь стереть все следы её (и не только) существования. Не позавидуешь человеку, который только-только вспомнил, кем он является, и уже вынужден готовиться к исчезновению.

— Герда?

Секунда — и девушки повалились друг к другу в объятия. Слёзы хлынули сами собой; Женю затрясло. Где-то поблизости Оддманд, видимо, пытался открыть лазейку к следующей эпохе. Он уже не читал нотаций о вреде сентиментальности — похоже, выдохся окончательно.

— Ты знаешь, где кольцо? — Женя всё же нашла в себе силы задать вопрос. Она заглянула Герде — назвать её Есенией язык уже не поворачивался — в глаза, но тут же снова буквально рухнула на подругу — держать голову было сложно.

— Я… Нет, не знаю, — пробормотала Герда, — но здесь его точно нет. Этот… этот мрак… он жрёт Лес, я чувствую, как он его давит, режет, он… — она задохнулась и зажмурилась крепко, пытаясь унять дрожь. В её голове творился маленький ад — мир вокруг горел и плавился, и его крики отдавались в висках так громко, что Герде хотелось оглохнуть — впервые за всю жизнь. Но она знала, что физическая глухота ничем не поможет — нужно было оглушить сердце, однако возможно ли это?

Слишком сильно она дорожила своей силой, слишком долго училась понимать монологи ветров, волчий вой и шелест листьев. Теперь, когда Лес кричал, ей хотелось закричать вместе с ним, броситься прямо в сердце мрака, чтобы остановить его хотя бы на пару мгновений. Но тьма была сильнее её, тьма надвигалась с ужасающей скоростью, и мир съёживался до размеров Дома, а следом до размеров комнаты и, в конце концов, превращался в мерцающую точку перед глазами.

— Всё будет хорошо, — сказала Женя, сама не веря своим словам.

Дом корчился от боли. Подобно кислоте, чернота разъедала его, начиная с крыши; вековая магия билась в истерике, алыми всполохами мечась от пола до потолка, и обжигала кожу. Но теперь Женя хотя бы была не единственной, кто это чувствовал.

— Ан-на-а-а-а… — усатый мужчина появился на лестнице, медленно сползая вниз по ступеням. Его лицо растекалось, подавляемое разрушительной силой, и, хотя он не мог ощущать всего в полной мере, ему тоже наверняка было больно.

— Оддманд! Срочно, уноси нас отсюда!

— Я пытаюсь! — прокричал в ответ фамильяр. Он был напряжён так сильно, что его лицо раскраснелось, а на шее забилась жилка; вены на руках вздулись, а сами руки почернели на кончиках пальцев. Оддманд сопротивлялся, как мог, но даже его силы были на пределе, хотя среди них всех он был, пожалуй, самым сильным магом.

Пол под ногами постепенно размывался и закручивался в водоворот. Проход между эпохами медленно, но открывался; Дом шёл навстречу, позволяя своим детям сбежать в целости и сохранности. Его последний подарок в этой жизни. Хаотичное колдовство покорялось воле фамильяра, послушно выстилая дорогу назад, в прошлое.

— Я обязательно всё исправлю, — зашептала Женя, сжимая ладони Герды в своих. — Прости меня, пожалуйста… Прости меня за всё это…

Герда молча кивала. Её облик, как и всё окружающее, потихоньку терял чёткость, превращаясь лишь в тень. Женя практически не ощущала её пальцев, но продолжала хвататься за них в слепой надежде на то, что это хоть как-то поможет.

— Уходим, госпожа, — голос Оддманда прозвучал где-то справа, и в следующую секунду фамильяр мягко подхватил девушку под руки, бросаясь вместе с ней в грохочущую бездну.

Они исчезли, и вслед за ними всё погрузилось во тьму.

* * *

— Я уже не уверена в том, что это хорошая идея, — буркнула Герда. Они сидели вместе с Фрейей на мосту, поджав ноги под себя. Река единым потоком убегала вдаль, переливаясь под солнечными лучами; вода была до того прозрачной, что можно было разглядеть все до единого камни на дне.

— Почему?

— Не знаю… Вот так брать и вмешиваться в естественный ход событий… — Герда цокнула языком. — Вдруг у нас ничего не получится?

— Если будешь так говорить, то точно ничего не выйдет, — ответила Фрейя, опуская голову. — Мы ведь уже всё решили. Даже подготовились.

— А что… что бы сказала Рогнеда? Как ты думаешь?

— Она бы нас поддержала.

Герда покачала головой, но ничего не ответила.

Лес тихо шептал ей что-то непонятное, но нежное. Его медовый голос успокаивал. Сегодня был хороший день — тёплый, практически безветренный и какой-то весь из себя ленивый. Прекрасное время для неспешных прогулок.

— Это кольцо… В нём так много магии, — задумчиво проговорила Герда, поднимая взгляд. Ей нравилось смотреть на солнце. Это было своеобразной игрой в гляделки. Глупо, конечно, пытаться победить небесное светило, но Герда не отчаивалась. Уж чего-чего, а соревновательного духа ей было не занимать. — Как ты думаешь, откуда оно вообще взялось здесь, в Лесу?

— Понятия не имею, — ответила Фрейя. — Валялось себе, как обычная потерянная безделушка. Может быть, это знак, — подмигнула она. — Мы бы ещё долго без него мучились.

Герда снова промолчала. Она думала о том, что именно