Дожить до вчера. Рейд "попаданцев" - Артем Рыбаков

И хозяин дома, и «искусствовед» с удивлением уставились на него.

— Мой человек сейчас находится в отряде, с которым много контактировали авторы вот этого, — он поднял тетрадь. — И говорит, что многие песни среди тамошних бойцов популярны. Так что можно постараться.

— Это хорошо. — Меркулов откупорил бутылку. — Виктор, я так пока и не услышал твоего мнения. Стоящие песни?

— Ты налей вначале, товарищ комиссар третьего ранга. Как в сказках заведено? Накорми, напои, а потом уж и в печку суй!

Вместо ответа начальник ГУГБ разлил по рюмкам коньяк, поставил бутылку.

— Ты тоже бери, Павел, не отставай от компании. — Рюмка оказалась в руке начальника Особой группы.

— Я не по этой части, Всеволод Николаевич, — попытался отказаться Судоплатов, плохо переносивший алкоголь.

— А мы, стало быть, по этой? — с шутливой угрозой в голосе спросил Меркулов. — И потом, мы же не стакан самогона в тебя вливаем, а маленькую рюмочку благородного напитка. Так что не кочевряжься, будь так любезен.

— За что выпьем, товарищи? — спросил Ильин, взяв свою.

— Я предлагаю — за поэзию!

— Поддержу! — Тоненько дзынькнули стопки.

— Ну так каково все же твое мнение, Витя?

— Некоторым песням я бы уже сейчас дал ход — очень хороши и своевременны.

— А вы же говорили, кабатчина и хулиганство, Виктор Николаевич?

— А с этими пока обождать, Павел Анатольевич. Но многие хоть завтра на радио! Вот, к примеру…

Здесь птицы не поют,

Деревья не растут,

И только мы, к плечу плечо,

Врастаем в землю тут.

Горит и кружится планета,

Над нашей родиною — дым,

И, значит, нам нужна одна победа,

Одна на всех — мы за ценой не постоим, —

читал майор звонко, отрывисто, рубя фразы.

Нас ждет огонь смертельный,

И все ж бессилен он:

Сомненья прочь, уходит в ночь отдельный

Десятый наш десантный батальон…

— Хорошо ведь, а? — спросил он, закончив.

Сообщение Советского Информбюро за 21 августа 1941 года.

В течение ночи на 21 августа наши войска вели упорные бои с противником на новгородском, гомельском и одесском направлениях.

Взвод лейтенанта Данько держал под обстрелом дорогу между деревнями В. и Т. На рассвете из леса вышла механизированная колонна противника. Пропустив передовые бронемашины, лейтенант приказал противотанковым, орудиям ударить прямой наводкой в середину и хвост колонны. Первыми выстрелами были подбиты 8 вражеских броневиков. Ошеломленные внезапным нападением, фашисты выскакивали из машин и попадали под красноармейский огонь. Наши бойцы перешли в атаку. Немцы не выдержали штыкового удара и бросились бежать, оставив на поле боя машины и несколько десятков убитых и раненых. В двух бронемашинах обнаружен большой запас водки.

Приказ по XXXXVII танковому корпусу (XXXXVII. Panzerkorps) от 26.06.1941.

«1. В последние дни вновь повторяются случаи, когда на сообщения о приближении неприятельских танков (сообщения эти часто оказываются ложными) в войсках, особенно в обозах и службах снабжения, отмечаются панические проявления. Целые подразделения поворачивают назад и бегут, создавая тем самым заторы на дорогах. Такое поведение недостойно немецкого солдата. Я обязываю командиров подразделений впредь не допускать таких проявлений паники. Пример командира должен быть образцом для подчиненных. Но особенно безответственным и недостойным является тот факт, когда офицеры и командиры сами дают сигнал к панике. Впредь о поведении таких офицеров, проявляющих трусость перед лицом противника, следует немедленно сообщать находящимся вблизи старшим начальникам, а сами офицеры — задерживаться. В указанных случаях связные подъезжали к подразделениям и криками „Русские танки идут“ и „Все назад в Рожаны“ вносили полную сумятицу среди солдат. Это наводит на мысли, что в данном случае действовали русские, переодетые в немецкую форму. Такие лица должны немедленно задерживаться. Если будет установлено, что панику распространяют немецкие солдаты, то они должны немедленно передаваться военному суду.

Генерал танковых войск Лемельзен»

Борисов, Борисовский район Минской области, БССР. 21 августа 1941 года.

10:19.

Всю недолгую дорогу от аэродрома до штаба генерал-оберст Гудериан провел в тягостных раздумьях: несмотря на феноменальные успехи первых двух месяцев кампании, русским удалось не только закрепиться на рубеже Днепра, но даже на некоторых участках заставить части Вермахта перейти к обороне! «Впрочем, Хайнц, будь честен с самим собой! Какие к чертям „некоторые участки“? Вся группа армий стоит, упершись лбом в оборону Тимошенко, у которого к тому же хватает сил и наглости еще и постоянно контратаковать! Причем, если бы на месте моих испытанных солдат были англичане или французы, то, скорее всего, русские дотолкали бы обороняющихся как минимум до Березины, а возможно, и до границы. Радует только то, что Иваны пока не научились действовать согласованно и постоянно распыляют силы и вместо удара „тяжелым кулаком“ атакуют отдельными дивизиями и даже полками. Хотя, и это надо признать, потери они нашим войскам все-таки наносят. Опять перед самим собой лицедействуешь?! — Ведя внутренний диалог, генерал-оберст не стеснялся. — „Все-таки“ — слово совершенно неправильное! Мы стоим на месте, но потери по-прежнему несем. И в людях, и в материальной части, которую сейчас даже не пополнишь. Обещанные командованием танки заказывались с расчетом компенсировать то, что было утрачено во время беспрецедентного рывка от границы, на нарастающие потери никто не рассчитывал. Собственно, если не кривить душой, „ножницы“ у русских получились хорошо — пока темпы вывода из строя живой силы и техники превосходят темпы подхода пополнений. Нет, потерь мы им наносим неизмеримо больше, и инициатива все еще принадлежит нам, но бесконечно так продолжаться не может — мы можем переиграть их, только если будем использовать свое преимущество в выучке и маневре!

Как неправы некоторые мои коллеги, благодушно относящиеся к до сих пор существующим плацдармам и не торопящиеся их ликвидировать! Русские плацдармы, какими бы маленькими и безвредными они ни казались, могут в короткое время стать мощными и опасными очагами сопротивления, а затем превратиться в неприступные укрепленные районы. Любой русский плацдарм, захваченный вечером ротой, утром уже обязательно удерживается по меньшей мере полком, а за следующую ночь превращается в грозную крепость, хорошо обеспеченную тяжелым оружием и всем необходимым для того, чтобы сделать ее почти неприступной. Никакой, даже ураганный, артиллерийский огонь не вынудит русских оставить созданный за ночь плацдарм. Успех может принести лишь хорошо подготовленное наступление. Давление — вот ключ к успеху. Неизвестность пугает русских больше, нежели тяжелое сражение. За последние месяцы я сам видел, как они сражались тогда, когда любой разумный человек уже давно бы прекратил бессмысленное сопротивление, и сдавались в плен в тот момент, когда их пути отступления были перекрыты всего лишь батальоном разведчиков. Но многое тут зависит и от того, кто командует ими. Смелый и инициативный начальник, которых, по счастью, нам попадалось среди противостоящих войск немного, иной раз помогает Иванам больше, чем полк танков. И именно такие командиры наиболее рьяно осуществляют принцип русских „иметь повсюду плацдармы“. Тот принцип, что представляет очень серьезную опасность и который просто нельзя недооценивать.