Золотые волки - Рошани Чокши

Энрике еще раз изучил буквы.

– В этом расположении букв есть что-то знакомое… словно я где-то это видел.

Энрике подошел к книжным полкам. Он искал что-нибудь знакомое, какой-нибудь том, на который мог наткнуться, изучая древнюю латынь…

– Нашел, – сказал он, доставая небольшую книгу под названием «Экскурсия в утерянный город Помпеи». Быстро пролистав страницы, Энрике обнаружил то, что искал.

– Так и знал! Такое расположение называется «Квадрат Сатор», – сказал он. – Он был найден в руинах города Помпеи в 1740-х годах. Судя по всему, Вавилонский Орден и испанский инженер Роке Хоакин де Алькубьерре спонсировали раскопки в надежде найти доселе невиданные инструменты Творения.

– Ну и как, нашли?

– Не думаю, – сказал Энрике.

– А что означает этот палиндром?

– Его все еще изучают. Ничего похожего так и не нашли ни в одном древнем языке; возможно, этот шифр – обычная чепуха, придуманная людьми, которые много лет назад погибли при извержении вулкана. Лично я считаю, что это ключ… Для того чтобы открыть артефакт, нужно разгадать код. Может быть, нам поможет математика? Есть идеи, Зофья?

Зофья опять жевала спичку.

– Нет тут никакой математики. Только буквы.

Энрике задумался. Ему в голову пришла интересная идея.

– Но ведь у букв и чисел так много общего… – медленно сказал он. – Сочетание математики и Торы привело к появлению гематрии – каббалистическому методу анализа древнееврейских текстов… Он основан на присвоении словам числового значения.

Зофья выпрямилась.

– Мой дедушка давал нам такие задачки. Как ты об этом узнал?

– Они довольно распространены, – сказал Энрике, уловив в собственном голосе профессорский тон. Ему вдруг захотелось сидеть в кожаном кресле с пушистым котом на коленях и с трубкой во рту. – Математика долгое время считалась божественным языком. Кроме того, буквенно-цифровые коды существовали не только на иврите. Арабы делали то же самое со своим алфавитом – абджадией.

– Дедушка научил нас с сестрами писать друг другу зашифрованные письма, – тихо сказала Зофья. Она сидела, накручивая на палец белую прядь волос. – Каждый номер соответствовал определенному буквенному значению в алфавите. Это было… весело.

Зофья еле заметно улыбнулась. Он еще никогда не слышал, чтобы она говорила о своей семье. Вдруг улыбка исчезла с ее лица, и она стиснула зубы. Прежде, чем Энрике успел вставить хотя бы слово, Зофья схватила лист бумаги и перо.

– Попробуем взять все буквы из твоего «Квадрата Сатор», посмотреть на их расположение в словаре и сложить порядковые номера.

Энрике задумчиво посмотрел на результаты ее вычислений:

– Не понимаю, как это может нам помочь.

Зофья нахмурилась.

– Разбей полученные числа. Первый результат – семьдесят три. Семь плюс три – будет десять. Теперь следующая строчка. Пять плюс пять – снова десять. Если сложить цифры каждого результата, в сумме всегда получается десять. Но, возможно, это вовсе не десять, а единица и ноль. Понимаешь?

– Прямо как в диаграмме «И цзин», – восхитился Энрике. – Движение от нуля до единицы символизирует божественную силу. Все из ничего. В этом есть смысл, если внутри квадрата и впрямь спрятан кусочек вери́та. Ведь в древности люди верили, что этот камень видит душу человека, словно божественная сущность. Но мы все еще не знаем, как открыть саму коробку. Постой, мне кажется, или буквы выглядят так, как будто их можно… передвигать?

Зофья подняла металлический квадрат, наклоняя его вперед и назад. Она нажала на S, и буква сдвинулась в правую сторону всего на пару сантиметров.

В течение следующего часа Энрике с Зофьей переписали буквы с артефакта как минимум на двадцать листов бумаги и порезали их на кусочки, пытаясь найти правильное положение каждого символа. Время от времени взгляд Энрике падал на лицо девушки. Увлекшись работой, она опустила брови и сосредоточенно сжала губы. Энрике работал у Северина уже целый год, но он впервые проводил с Зофьей так много времени. Она всегда была то слишком молчаливой, то наоборот – слишком резкой. Она редко смеялась и хмурилась чаще, чем улыбалась. Теперь он думал, что она вовсе не хмурилась… может быть, она делала такое лицо, когда пыталась сосредоточиться. Для Зофьи весь мир был математической задачей, и в ее голове без остановки происходили различные вычисления. Сейчас, когда им предстояло разгадать числовую загадку, она будто расцвела у него на глазах.

– Божественный язык, божественный язык, – снова и снова бормотал Энрике. – Но как найти правильное расположение букв? Возможно, A и О представляют собой альфу и омегу. Кстати говоря, это первая и последняя буквы греческого алфавита, символизирующие, что Бог – это и начало, и конец.

– Тогда убери две буквы A и две буквы О, – сказала Зофья. – Мне кажется, они должны стоять отдельно.

Энрике сделал все так, как она предложила. Может быть, дело было в освещении или в его уставших глазах, но он вдруг подумал о доме и тихо пробормотал короткую молитву. Он представил себе, как сидит на церковной скамье вместе с матерью, отцом, бабушкой и братьями, пока священник читает молитву на латыни: Pater Noster, qui es in caelis, sanctificetur nomen tuum.

– Pater Noster, – выдохнул Энрике, открывая глаза. – Вот оно. «Отче наш».

Он начал торопливо передвигать листки с буквами, пока не сложил их в форму креста:

– Зофья, – сказал он. – Думаю, я знаю, как это использовать.

Он забрал у нее артефакт и передвинул буквы так, чтобы образовать слова PATER NOSTER, оставляя буквы А и О за пределами креста. Квадрат раскололся посередине, и в трещине засиял призрачный свет. Зофья отшатнулась, когда верхняя часть артефакта со звоном упала на стол. Внутри квадрата лежали четыре маленьких кусочка вери́та, за которые можно было купить целое королевство.

Северину было десять лет, когда его привезли к третьему отцу – Зависти. Зависть взял их к себе после того, как Гнев случайно выпил чай с аконитом. Мучительная смерть. Северин знал это наверняка, ведь он видел все своими глазами.

У Зависти была жена по имени Клотильда и двое детей, чьи имена Северин давно забыл. Первый день, проведенный с ними, можно было назвать счастливым. Северину понравился их вымытый до блеска дом, и он был в восторге от очаровательных детей Зависти: они были одного возраста с ним и Тристаном. Когда безмолвные мужчины в костюмах и шляпах оставили их перед домом, Клотильда сказала: