Дневники Клеопатры. Восхождение царицы - Маргарет Джордж

Эти мысли промелькнули в моей голове так быстро, что я поразилась, — за пару вздохов. Я ухватилась за подоконник.

— Царица, — послышался легко узнаваемый голос Мардиана, тихий и высокий, но, слава богам, не визгливый. С наступлением соответствующего возраста его голос окреп и не стал противным, как у многих кастратов.

— Ты ведь знаешь, что наедине можно, как раньше, называть меня по имени, — сказала я, не оборачиваясь.

— Клеопатра. — Он выговорил мое имя так, словно эти звуки ласкали его слух. — Что нам теперь делать? — Он помолчал и добавил: — Могу сказать одно: сдаваться нельзя.

— Об этом и речи не идет, — промолвила я и повернулась к нему. — Я не стану рассуждать об измене — к этому мне не привыкать. Я выросла в море измены, обмана и предательства, как окунь в Ниле, и чувствую себя в родной стихии. Я не утону.

— Но что мы будем делать? В практическом плане. Наша принципиальная позиция ясна, но какой конкретно образ действий мы изберем?

— Терпение, Мардиан! Я узнала о случившемся всего пять минут назад. Дай мне подумать!

Именно тогда я обратилась к тебе, Исида, с мольбой о помощи. С просьбой очистить мою голову от гнева, тщеславия и обиды, дабы я могла трезво и непредвзято рассмотреть сложившееся положение и принять решение в соответствии с твоей божественной волей. Люди, особенно в затруднительном положении, зачастую теряют голову, хватаются то за один придуманный выход, то за другой, мечутся и окончательно сбиваются с пути. Чтобы не допустить этого, я собрала всю свою волю, сжала в руке твое серебряное изображение, которое всегда носила на шее, и застыла в молчании.

Шло время. Я почувствовала (хотя мои глаза были закрыты), что солнце поднялось выше, его лучи уже начали проникать в комнату. Дворец и храм пробуждались, с внутреннего двора доносились голоса служителей: жрецы, затянув гимн, двинулись к стойлу быка, чтобы совершить положенный ритуал.

Я ждала.

А потом на меня снизошло озарение. Ты явилась и благодатным прикосновением избавила меня от растерянности и страха. Я — твоя дочь, твое воплощение, и мне суждено править. Дабы вернуть власть, я должна покинуть Египет и отправиться в город Ашкелон в Газе, освобожденный от власти Иудеи моим дедом и пользовавшийся благоволением моего отца. Его жители поддержат меня, и я смогу заручиться поддержкой Набатеи — соседнего арабского царства. Кроме того, оттуда рукой подать до римской провинции Сирия, где ко мне тоже относятся хорошо, поскольку в свое время я пошла навстречу Бибулу.

Так тому и быть.

— Мы отправимся в Газу, — сказала я Мардиану.

Он очень удивился.

— Покинем Египет?

— Так поступали и раньше. Я не первая из Птолемеев, кому приходилось бежать и искать помощи за границей, чтобы вернуться к власти. Сейчас это наилучшее решение, особенно с учетом того, что в Египте голод, а все ресурсы в руках наших врагов. Ашкелон для нас предпочтительнее.

— Может быть, — согласился Мардиан и сразу перевел разговор в деловую плоскость. — Но как мы туда попадем?

— В нашем распоряжении царская ладья.

— Огромное судно, видное издалека, его ни с чем не спутаешь.

— Враги не станут искать нас на Ниле. Они удовлетворены тем, что захватили Александрию, и пока они ее удерживают, власть в их руках. Ну что ж, придется изгнать их оттуда. Мы должны атаковать.

— Вижу, ты не зря ходила в усыпальницу Александра. Его уроки тобой усвоены.

— Конечно, — улыбнулась я. — Мы вдвое ускорим плавание, посадив на весла дополнительных гребцов, спустимся вниз по течению, а потом оставим ладью и последуем вдоль старого канала Нехо к Красному морю и Горьким озерам.

— То есть не воспользуемся обычной дорогой между Египтом и Газой, проходящей вдоль побережья.

— Совершенно верно. Ведь ее наверняка охраняют у крепости Пелузий. А мы проскользнем за их спинами. Время пока на нашей стороне — официальное известие о смене власти достигнет Фив или Гермонтиса лишь через несколько дней. Мы к тому времени уже будем в пути.

Правда, как оказалось, известия распространяются не только обычными способами. Верховный жрец немало удивил нас: он явился с посохом в руке и сообщил, что видел сон, согласно которому в Египет пришло некое зло. И он считает своим долгом предупредить меня об этом.

— Твой сон правдив, — промолвила я, а потом рассказала о гонце и наших новостях. — Поэтому, во избежание лишних сложностей, мы отбудем как можно скорее.

— Ну, на одну ночь вы можете задержаться, ничего не опасаясь, — заверил он, и мы приняли его предложение. Отдохнуть нам действительно не помешало бы.

После ритуальных вечерних жертвоприношений новому быку и Амону жрец благословил меня и мой двор. Напоследок он сказал:

— В качестве прощального дара я отдаю тебе часть того, что составляет плоть нашей земли: служанка Ирас отправится с тобой. Все мы любим ее — стало быть, это можно рассматривать как жертвоприношение богине. Пусть Ирас станет живым напоминанием о нашей земле. К тому же, — он улыбнулся, — такая жертва не в пример полезнее, чем хвалебные стихи, ожерелье или коза.

Мне этот дар был особенно приятен, ибо я уже успела привязаться к нубийке.

На следующее утро, когда меня с почестями провожали к лодке, жрец вложил мне в руку папирус.

— Ты должна знать, что враги начали действовать, — промолвил он.

Я развернула свиток и прочла его. То был направленный в Верхний Египет приказ совета регентов. Он предписывал направить все имеющиеся запасы зерна и провизии в Александрию и категорически, под страхом смерти, запрещал снабжать съестными припасами кого бы то ни было, под каким бы то ни было предлогом. Мои враги вздумали уморить нас голодом.

Я рассмеялась и порвала депешу в клочья. Эти самонадеянные глупцы просчитались — в Газе им до меня не дотянуться. А когда мы выбьем их из Александрии, я устрою пиршество и прикажу подать ту снедь, что они прибрали к рукам. Да, я и мои сторонники будем семь вечеров подряд объедаться финиками, фигами, арбузами, лепешками, редисом, огурцами, утятиной и гусятиной. Непритязательная пища, выхваченная из жадной пасти врага, доставляет больше удовольствия, чем самые изысканные яства.

Следуя вниз по реке, мы не встретили никаких препятствий. Гребцам, конечно, пришлось попотеть, ибо течение было вялым, а нам требовалось двигаться как можно быстрее, однако народ на берегу встречал нас дружелюбно. Новости распространялись быстрее, чем можно было подумать, и люди уже знали о перевороте в Александрии. Тем не менее они открыто выражали мне свою преданность и желали удачи.

Когда на виду показались монументальные обелиски священного Гелиополиса, мы приблизились к дельте Нила, где полосы прибрежной зелени были шире. Вскоре священная река разделилась на рукава, и по самому восточному из них — Пелузийскому — мы направились навстречу восходящему солнцу.