Кошачья голова - Татьяна Олеговна Мастрюкова

меня всегда были длинные. Даже в юности, когда короткие стрижки в моде были.

— Послушайте, я ничего такого не имел в виду, — начал оправдываться я. — И верю вам… Про голову эту и про ноги. Это правда очень жутко. Ну, просто…

— Ай, забудь, парень! Ну, я пошла.

Лизавета кивнула, бодро поднялась и без лишних слов как-то очень резво удалилась. Не похоже вроде, что обиделась, но кто знает.

Про ноги и голову на самом деле странный рассказ. Так-то Лизавета производила впечатление вменяемой, но одно дело — былички про деревню, а другое… А ведь говорила, что в чужие истории мало кто верит, и я еще согласился. Неудобно вышло.

Я подумал, что все же надо извиниться, двинулся следом за Лизаветой, но без спешки. И конечно, сразу потерял словоохотливую тетеньку из виду. Зато увидел маму. Она шла к дому, придерживая под руку еле передвигающую ногами Алину. Все страшилки про части тела мигом вылетели у меня из головы (каламбур).

Я бросился на помощь, и вместе мы доволокли сестру до кровати. Алина, похоже, не до конца проснулась и, едва коснувшись головой подушки, снова отрубилась.

Мама, мимоходом поинтересовавшись, ел ли я, сказала мне идти что-нибудь поделать, прогуляться, в общем, занять себя, а сама села рядом с Алиной следить за ее состоянием. Рассказывать ничего не стала, только махала на меня руками, боясь, что я разбужу сестру.

Мне стало немного стыдно, что ее пантомима меня рассмешила. Ладно, пройдусь по деревне, раз такое дело. Этим я, собственно, и развлекаюсь все время пребывания в Никоноровке.

Как я уже говорил, деревня была небольшая, несмотря на наличие магазина и гаража. И вроде все здесь какое-то обветшалое, но в то же время еще крепкое. Хотя, наверное, покинь деревню жители хотя бы на месяц, все сразу рухнет.

Но все же я никак не ожидал увидеть в Никоноровке заброшку. Деревянная изба стояла совсем близко к забору, наверное, именно поэтому так чувствовался идущий от нее запах, который не забивала даже высоко и густо вымахавшая сорная трава, захватившая весь участок.

Некоторые окна были распахнуты настежь, но все стекла целы. И до странности остро пахло грибами — этой характерной смесью аромата сена, сушеных яблок, влажной земли и вони какого-то средства от тараканов. И еще плесневелый душок, будто подгнивают овощи.

Но все же что-то в этой заброшке было страшно притягательное.

Калитка держалась на честном слове, так что ее без труда можно было открыть. Никто и не заметит, не узнает, если я немного полазаю в этом доме. Только посмотрю — трогать и тем более забирать с собой точно ничего не буду. Я не идиот.

Одно время я сильно увлекался материалами, которые выкладывают так называемые индустриальные туристы, сталкеры, любители полазать по заброшенным зданиям, по катакомбам и прочим увлекательным местам. Может, поэтому отец так отреагировал на мой налобный фонарь, хотя к сегодняшнему дню этот мой интерес несколько поутих.

Но меня всегда останавливало, что нужно специально куда-то ехать, желательно в компании. Рядом с нашим домом даже стройки приличной никогда не было, а тут и ходить далеко не надо, и не опасно, наверное. Зато поставил бы галочку напротив очередного реализованного желания.

— Яблоко хочешь, мальчик?

Я обернулся и увидел местного мужика, протягивающего мне яблоко. Я этого субъекта еще в прошлый раз заметил, когда Михал Семеныч деревню показывал. Пришел туда, где играли дети, сел в уголке и жадно смотрел. Неприятный, скользкий тип. Но внимания на него никто не обращал, ни дети, ни взрослые, ни даже собаки, так что я решил, что это просто мои заморочки, а сам дядька безобидный.

Но если приглядеться, то лицо его было каким-то нездоровым: запавшие глаза, втянутые щеки, острый нос и бледная до синевы кожа, покрытая капельками пота, то ли от лихорадки, то ли от возбуждения.

— Не ем яблоки, спасибо, — по инерции сказал я.

Конечно, яблоко — это не гипотетическая конфетка, которую нас с детства учат не брать у незнакомцев. Да и вообще я слишком взрослый, чтобы меня можно было куда-то заманить такой ерундой. И здесь деревня, где все друг друга знают и про нас с Алиной знают. Так что, по идее, бояться нечего. Но сработал какой-то инстинкт. И вообще мужик был отталкивающий.

Лицо дядьки неуловимо исказилось от злости и досады, но тут же отразило искреннее сожаление. Он растерянно повертел яблоко в руках, будто не знал, куда деть, и положил на обтесанное бревно у забора, которое изображало скамейку. Потом снова взглянул на меня с какой-то голодной жадностью, контрастирующей с мягким сожалением в голосе:

— Скучно тебе здесь. Понимаю. А хочешь правду узнать? Тебе ее не скажут, никакая знатуха не скажет. А я скажу. Пойдем, тут недалеко.

Дядька как-то очень быстро приблизился ко мне, извернулся и потянул меня за рукав футболки.

Недалеко — это тот самый заброшенный дом, который я собирался исследовать. Индустриальный турист, ага. Идиот! Я вырвался, скорее инстинктивно, не успев даже подумать.

—

Нет!

И только после этого меня обдало жаром страха. Я совсем один здесь, в незнакомом месте, никого рядом нет… Только что радовался этому обстоятельству…

— Егор! Что за пантомима?

Никогда еще я не был так рад слышать голос своей сестры. Сначала решил, что показалось, но обернулся и увидел ее, идущую по улице мне навстречу.

Когда икотка надолго пряталась, Алина снова становилась собой, веселой и беззаботной. И сейчас сестра улыбалась во весь рот, совсем привычно, как моя обычная сестра. Достаточно взрослая, чтобы с ней считаться. Достаточно взрослая, чтобы просить у нее помощи. И вместе мы бы справились!

Я победно оглянулся на дядьку, который хоть и юркнул в кусты, но далеко умотать не мог. Но его нигде не было, будто вообще не существовало. Но я же чувствовал, как он схватил меня за рукав. И этот отвратительный, гнилостный запах перегара у него изо рта… Или гниения?..

Выдохнули.

Собственно, ничего страшного не произошло. Не успело произойти. Хуже было бы, если бы я встретился с этим мужиком не на улице, а в заброшенном доме. Даже думать об этом не хочется.

Так, проехали.

Алина! Вот о ком надо беспокоиться, а не обо мне.

Я улыбнулся как можно шире:

— Проснулась наконец?

— Угу. А как ты узнал, что я спала? Мы же вернулись, тебя не было.

Ясно, она не помнит ничего. А я хотел расспросить.

— Мама сама наконец заснула, я и вышла. А ты вот что тут откалываешь!

Что-то меня в