Левиафан и либерафан. Детектор патриотизма - Юрий Поляков

Марина Суранова,

«Парламентская газета», 2014

В ноябре писателю Юрию Полякову, главному редактору «Литературной газеты», члену Совета при Президенте РФ по культуре и искусству, исполнилось 60 лет. Мы беседуем с ним о времени — советском и постсоветском, о книгах, литературе и политике.

— Юрий Михайлович, в каком настроении и с какими мыслями Вы встретили свой юбилей?

— Я встретил свой юбилей в оптимистическом настроении, с массой творческих планов, и у меня к 60-летию вышел первый том собрания сочинений в 10 томах. Готовя этот том, я залез в свои архивы и нашел там много неопубликованных стихотворений. Одно из них я написал 11 ноября 1984 года, накануне своего 30-летия. Оно полно ужаса от того, что мне завтра 30 лет, даже строчку помню: «Я сердцем леденею от мысли, что мне завтра — 30 лет…». И так стало смешно накануне 60-летия читать про этот ужас 30-летнего мальчика. Сегодня я куда оптимистичнее.

— В некоторых Ваших произведениях выражена глубокая ностальгия по советскому времени. Это тоска по молодым годам или по социалистическому строю?

— Конечно, это ностальгия и по молодости тоже. У меня была настоящая советская молодость, комсомольская, я был активен, много лет возглавлял комсомольскую организацию Союза писателей. Кстати, многие скрывают сегодня эти эпизоды своей жизни. Вот Михаил Швыдкой был секретарем комсомольской организации журнала «Театр», и мы с ним сидели вместе на заседаниях бюро Краснопресненского райкома комсомола, которые вел первый секретарь Павел Гусев, нынешний редактор «МК». Я охотно рассказываю об этой части моей жизни. Кстати, без нее я бы не написал «ЧП районного масштаба». Я вырос в рабочей семье, в заводском общежитии, стартовые возможности у меня были очень низкие, но благодаря советским социальным лифтам, как сейчас принято говорить, я добился того, чего хотел. Получил филологическое образование, защитил кандидатскую диссертацию, стал писателем и т. д. В этом смысле я вспоминаю советскую власть добрым словом. Конечно, у нее было много недостатков, и как раз о них я и писал в моих первых книгах. Поэтому упрекать меня в необъективном отношении к советской власти нельзя. Но я принадлежу к тем людям, которые считают, что в советской цивилизации достоинств было гораздо больше, чем недостатков. Я хотел улучшить Советскую власть, а не свергнуть. Убежден, это была вполне реформируемая система. Однако я не сторонник и той точки зрения, что в СССР вообще не было недостатков, и он рухнул в результате лишь заговора темных сил. Это тоже неправда. Недостатки были, и очень серьезные, и они не исправлялись, вот в чем беда. Американцы смогли усовершенствовать чудовищный рабовладельческий строй, а мы не сумели вполне гуманный социалистический. Увы!

— Сейчас в книжных магазинах можно купить практически всю мировую литературу в красочном издании, но наряду с известной классикой и качественной литературой есть много низкопробных «творений». Как отличить хорошую книгу от никчемной? Есть такой градусник?

— Есть. Во-первых, надо читать «Литературную газету». Это издание — независимое, мы эксперты именно в вопросах современной литературы. В отличие от других периодических изданий, освещающих книжный рынок, мы не принадлежим ни к какому издательскому холдингу, который может диктовать нам условия. Ведь в чем сейчас проблема? Большинство изданий, которые пишут о книгах, так или иначе материально зависят от крупных издательств. Мы же освещаем все сколько-нибудь значительные новинки, даем им оценку объективно, без чьей-либо установки.

Во-вторых, у меня есть круг друзей-экспертов. Кто-то — специалист по исторической литературе. (Я слежу за исторической литературой, особенно по сталинскому периоду). Кто-то — по художественной литературе, кто-то в стихах разбирается. Я всегда с ними советуюсь. Я тоже в чем-то соображаю, например в современной прозе, драматургии, им подсказываю… Такая вот взаимопомощь.

Литература — это море, в день выходит сотня книг. Поэтому человек, даже если он в день читает по книге, что в принципе невозможно, то осилит за всю свою жизнь где-то 15–20 тысяч книг. А у нас столько названий выходит за несколько месяцев. В России. За всеми новинками невозможно уследить. И поэтому важно читать «Литературную газету», иметь друзей-книгочеев.

— Кстати, а насколько Вам известна армянская литература, и Армения сама. Есть ли у вас там друзья? Вы недавно, по-моему, были в Армении…

— Должен Вам признаться, что современную литературу Армении сегодня в России читатели знают неважно, и я в том числе. В свое время, конечно все знали Сильву Капутикян, Гранта Матевосяна — они были глыбами… Называли — Распутин, Матевосян, Думбадзе, Кулиев, Гамзатов, Капутикян, Евтушенко… Увы, после развала СССР культурные связи были оборваны, но с Арменией — в меньшей степени. И мы сейчас, благодаря участию Зория Балаяна, Лии Иванян начали выпускать приложение к «Литературной газете» — «Страна Наири». Пока проект делаем на средства спонсоров с армянской стороны, и я думаю, о современной армянской литературе в России читатели будут иметь некоторое представление. Друзья среди армян, конечно, есть: всю жизнь дружу с поэтом Сергеем Мнацаканяном, многие годы с Ашотом Джазояном…

— Как часто оно выходит, это приложение?

— Раз в месяц, на четырех полосах формата А-2, это очень прилично. Меня лично связывают с Арменией тесные творческие связи, у меня там вышло несколько романов в переводе Лии Иванян. Активно сотрудничаю с русским театром в Ереване, где идут три моих пьесы. Больше у меня идет только во МХАТе им. Горького — четыре. Все их поставил замечательный режиссер Александр Григорян — легенда армяно-русского театрального мира. Кстати, в этом году исполняется 50 лет, как он работает в театре им. Чехова в Ереване. Уникальный случай! Я приезжаю и на презентации, и на премьеры. Должен сказать, что в Армении охотно ходят на эти пьесы и любят их.

— «Литературная газета» в советское время издавалась сотнями тысяч экземпляров. В 90-е годы тираж резко упал. Вы возглавляете издание с 2001 года. Как сейчас читают «ЛГ»?

— Максимальный тираж «Литературной газеты» при Чаковском был 6 с половиной миллионов. Это была одна из самых тиражных газет и самая любимая газета многонациональной советской интеллигенции. Когда я приезжаю в Армению и встречаюсь с людьми, скажем, старше 40 лет, им не надо объяснять, что такое «Литературная газета». Но если при Чаковском эта газета была весьма полифонична, давала разные точки зрения, за что ее и любили, то в 90-е она стала, я бы сказал, истошно либеральной. Все писатели с другими точками зрения были изгнаны из газеты. Имя Валентина Распутина не упоминалось в газете с 1991-го по 2001 год. Я сам был любимым автором «Литературной газеты». Но когда я 6 октября 1993 года опубликовал в «Комсомольской правде» статью против расстрела Белого дома, то с 93-го по 99-й тоже не упоминался в газете. Меня наказали за инакомыслие.

— Зато буквально через два года Вы становитесь главным редактором…