Матильда - Татьяна Богатырева

– Погоди… Я покажу тебе, – с этими словами Николай отворил очередные тяжелые двери, жестом приглашая ее следовать за ним.

– Постой здесь, – попросил Николай, и начал поднимать занавес. Вспыхнул свет, Матильда стояла на сцене небольшого театра – точной копией Мариинского, только в миниатюре. Даже ложи и стулья, обитые алым бархатом, были декорированы точь-в-точь как в Мариинском.

– Это все для тебя, – тихо произнес Николай, – я построил все это для тебя.

– Нет, Ники, это все для тебя. Матильда легко спрыгнула со сцены, проходя между рядами и дотрагиваясь кончиками пальцев до бархатных спинок.

– О чем ты?

– Да так, ни о чем… Сколько золота. Ты знаешь, только здесь все равно чего-то не хватает.

– Чего?

Матильда выбрала наконец место, встав позади стула, она нежно обвила его спинку обеими руками.

– Давай это будет вот тут.

– Что? – снова переспросил Николай, все больше погружаясь в растерянность, – что будет, Маля?

– Ну как же что… Это будет здесь. Вот здесь, пожалуйста, прикажи установить рамочку из золотых листьев. Для расписания. По каким дням ты будешь меня навещать? По средам? Или чуть почаще, когда Аликс забеременеет?

– Маля, я… Зачем ты так говоришь?! Это очень жестоко.

– Жестоко? Что ты, что ты, я только говорю, что ты это очень хорошо все придумал! Это замечательное место – самое отвратительное, самое уродливое на всей нашей грешной земле! А знаешь почему, знаешь? Потому что сделал его – ты! Именно ты, именно от тебя, ты… ох, Господи.

Вдруг она поймала себя на неприятной мысли некой логической завершенности – будто бы история, начавшаяся с того ужасного эпизода в царской палатке, с дорогого колье, которое она отказалась от Николая принять, неуклонно идет к своему завершению, и конец становится будто бы символическим началом, с той только разницей, что теперь вместо драгоценности ее одаривают целым островом.

Николай соскочил со сцены и кинулся к ней, но Матильда юркнула под его рукою, снова взбираясь на сцену.

– Люди, которым ты стремишься уподобиться, этим, этим местом… они – да они даже не достойны смотреть на тебя! Понимаешь! Пачкать нас, тебя, нашу любовь – а она была, была! – своими взглядами, своими глазами. И ты, вместо того, чтобы ты, чтобы… Ты просто решаешь стать таким же, как все они!

Маля резко остановилась и не села – рухнула на край сцены, уперев руки в колени и горестно схватившись за голову.

– Это что же такое со мною делается… – отчаянно, страдальчески прошептала она, – я Государю слово дала тебя оберегать, а ты… ты…

Николай понял эти слова по-своему.

– Ты что, хочешь чтобы я… чтобы я отказался от короны, от своей судьбы! Ты серьезно? Маля!

Матильда снова вскочила и начала мелкими шагами судорожно передвигаться по сцене – от одного края к другому. Николай, силясь преодолеть расстояние между ними, пытался ее догнать.

– Знаешь, нет. Нет, нет, нет, нет, нет, – говорила она, – не надо отрекаться. Я никогда в жизни не говорила и не скажу тебе такого, я такого не желала, я вообще всего этого не желала. Ники, ох, Ники, ну я же обещала твоему батюшке тебя сберечь! А ты… ты падаешь, падаешь, Ники…

– Маля, погоди, постой, постой же, у тебя истерика.

– Нет у меня никакой истерики, нет. Знаешь, люди могут прожить вместе много лет, каждый день, сто лет вместе – и все равно остаться чужими. Знаешь, нет в тебе чего-то, чтобы жить, чтобы царствовать, это за тебя никому не сделать, а в самом тебе этого – нет!

Она замерла и перевела дыхание. Николай стоял рядом с нею на ярко освещенной сцене перед пустым залом и не решался сделать шаг, чтобы обнять ее и коснуться.

– Не надо отрекаться от престола, Ники. Это я – отрекусь, я – от тебя отрекусь, потому что от жизни своей я отречься не могу! Я не могу совершить такое предательство, даже ради тебя. Это полная – совершенно полная противоположность любви, понимаешь!

Она спрыгнула со сцены и мелькнула между рядами стульев, стремительно направляясь к выходу.

Николай, выйдя из оцепенения, бросился следом за ней, но расстояние было уже слишком велико. Прочь, прочь из дома! Он нагнал ее уже на берегу, она стояла на пароме рядом с Андреем, паром уже оттолкнули от причала.

– Маля, Маля, постой! Андрей, да слелай же хоть что-нибудь, Андрей!

– Благославите нас, Ваше Высочество! – крикнула Матильда, – мы проживем сто лет и никогда не умрем! Благославите!

Предположительно начало болезни Государя было положено еще во время несчастного случая в Харьковской губернии, который был связан с крушением поезда.

Практически весь поезд – десять вагонов из пятнадцати – были разбиты, Государь же вместе с семьею находился в вагоне-ресторане. Крыша вагона-ресторана не выдержала и обвалилась, и Александр Александрович, отличавшийся в молодости поистине богатырской силою и всегда – на протяжении всей жизни – выдержкой мужеством – в одиночку удерживал крышу до самого прибытия помощи.

Был в царском поезде и Николай. Матильда знала об этом ужасном эпизоде от него, он всегда говорил, что именно после этого Государь стал жаловаться на боли в спине, а далее, по прошествии времени, всегда полный жизни и удивительной силы, он стал быстро стареть, сдавать, вскоре у него началось воспаление почек, а тот страшный день, возможно, положил начало этой болезни.

Императору не было и пятидесяти лет, но он угасал. Матильда ясно помнила их последнюю встречу: когда она дала Его Величеству обещание, которое так и не сумела сдержать, и уже тогда Император Александр передвигался в хитроумной инвалиджной коляске.

Говорили, он не переживет грядущую зиму. Очередной именитый доктор, на этот раз выписанный из Германии, диагностировал Императору Александру острое воспаление почек. Было принято решение немедленно отправить Государя в Крым, но вскоре вслед за ним в Крым были вызваны и ближайшие родственники и члены царской семьи. Ко времени приезда Николая к отцу в Ливадию, тот уже не мог есть и спать. Он скончался в два часа дня, сидя в кресле.

Менее чем через два часа после его смерти, Николай дал присягу на верность престолу в местной Крестоподвижнической церкви. Там же на следующий день служили панихиду по Императору, а Алиса Генесская приняла крещение и была официально объявлена Великой Княжной Александрой Федоровной.

Матильда редко выходила на улицу без особой нужды – единственно правильным ей казалось теперь иметь для каждого движения и поступка определенную конечную цель. Посетить репетицию, чтобы готовить балет. Выйти на сцену, чтобы принять участие в спектакле. Лечь спать, чтобы дать возможность организму восстановиться. Есть, потому что иначе она умрет. Принимать ванну, потому что иначе она останется грязной. В этом сезоне у нее было три балета – «Калькабрино», «Пробуждение Флоры» и «Спящая красавица». В Рождество она отправилась к семье и встретила Сочельник среди родных, потому что так было нужно.