Я хочу быть тобой - Маргарита Дюжева

минут закончится.

Двадцать минут — это то, что мне надо.

Чтобы не вызывать подозрений, я специально усаживаюсь не рядом с ним, а на кресло сбоку. Как прилежная девочка складываю ладони на коленках и слепо пялюсь в голубой экран. Жду.

***

Спустя некоторое время раздает стук капель по подоконнику. Дождь! Дождь, мать вашу! Я готова смеяться от радости. Кажется, что сами небеса мне помогают.

Я мысленно умоляю его разойтись как можно сильнее. Чтобы прямо спиной, и с первого шага до трусов промачивал. И с грозой. И на всю ночь.

Вадим же не выгонит в такую лютую непогоду бедную маленькую племянницу своей любимой жёнушки? Уверена, что не выгонит. Тем более ему совсем скоро уже будет не до этого.

— Ты сегодня какой-то усталый, — аккуратно прощупываю почву, — я тебе не мешаю?

Отвечает с задержкой.

— Вроде нет.

Звучит так, будто ему похрен на мое присутствие. Что есть я, что нет меня.

От досады скриплю зубами, но снаружи все та же милая заботливая девочка.

— Может, ты хочешь побыть один… проблемы какие-то обдумать…

— Да в порядке, Заяц. Просто сегодня завершился очередной процесс. Мы выиграли. А это значит много денег и жирный плюс к репутации. Вот теперь отхожу, медитирую, — крутит стакан, перекатывая по стенкам содержимое. Движения замедленные. Дождь на улице все сильнее.

— Здорово, наверное, выигрывать.

— Обожаю это дело.

Хмыкаю, потому что и у меня сегодня будет победа. И я тоже обожаю это дело.

— Наверное, много денег получишь?

— Неприлично много. А еще жирный плюс к деловой репутации.

Мне становится обидно, оттого что это все не для меня. И деньги, и мужик с репутацией пока принадлежат Милке, а я вроде как всего лишь бедная родственница из далекого Мухосранска.

Двадцать минут проходит, бой заканчивается, и вместо него начинается какая-то спортивная муть, но я продолжаю старательно пялиться в экран, будто мне интересно. А Вадим, кажется, даже не замечает смены декораций и меня в том числе. Потому что, когда я молча наливаю себе в стакан, он никак на это не реагирует.

Я прислушиваюсь к его дыханию, и думаю, а не пора ли пересесть на диван? Потом подвинуться ближе, потом еще немножко, потом прилечь к нему на плечо. Незаметно, как будто просто устала. Он, наверняка, приобнимет меня, как это делал с Милой, а я прижмусь еще плотнее, как бы невзначай положу руку ему на бедро, потом проведу пальчиками, поднимаясь выше, едва уловимо коснусь губами гладко выбритой щеки. Между нами непременно проскочит искра, и…

— Миле надо позвонить, — внезапно выдает, словно выныривая на поверхность.

Блин, опять тетка мне все испохабила! Даже на расстоянии умудряется поднасрать.

Он берет телефон и выходит на балкон, неплотно прикрыв за собой дверь, я по-прежнему делаю вид, что интересуюсь передачей, а на самом деле слушаю о чём он говорит.

Мила ему что-то рассказывает, а он тихо и как-то сонно смеётся. Его голос при этом совсем не такой, как во время общения со мной. Гораздо теплее и с интересом, как будто ему не все равно на ее никчемные рассказы и проблемки.

Почему с ней он вот такой, а со мной спокойный и сдержанный как с человеком, к которому ничего нет? Где справедливость?

Я как никогда чётко понимаю, что очень непросто будет выдавить эту гадину из наших будущих отношений. Но разве я могу отдать такого мужчину ей? Я его заслуживаю больше, чем она! Я всего этого заслуживаю больше, чем она!!!

Осознание этого наполняет меня уверенностью в том, что я поступаю правильно. Это всё ради моего будущего и ради справедливости. Поэтому пока Вадим ведет беседу со своей благоверной, я иду в прихожую, достаю из сумки уже наполовину опорожненный пузырек, и вернувшись в гостиную, щедро подливаю в его стакан, а заодно и напитка добавляю, так чтоб до самых краев. Себе тоже добавляю. Для храбрости.

Когда он возвращается, взволнованно спрашиваю:

— Как у Милы дела? Все в порядке?

— Все отлично. Тусуется с какими-то звездами и наводит рабочие контакты.

Я скриплю зубами. Мне тоже хочется к звездам, а тетка, дрянь, даже не смогла сделать так, чтобы ее подруженька пригласила меня на открытие шоу-рума. Ну ничего, не долго ей еще порхать, скоро отольются кошке мышкины слезки.

— Ты это с чего вдруг, — Вадим замечает стакан в моих руках.

Я и растерянно хлопая глазками, произношу:

— Так ты сам мне предложил.

Риску, но мне надо устроить проверку связи. И она получается удачной. Потому что Вадим хмурится, явно пытаясь сообразить, когда он такое сделал, а потом неуверенно произносит:

— Ну да…из головы вылетел.

Снова усаживается на диван, а я с трудом прячу торжествующую улыбку.

***

И вот мы продолжаем смотреть телек и продолжаем потягивать напитки. Я замиранием сердца смотрю, как он опорожняет свой стакан, и чувствую дикий всепоглощающий трепет. Превращаюсь в огонь который выжигает всё изнутри. Я чувствую такое дикое возбуждение. Кажется, ещё немного и спалю кресло под собой. Млею, но продолжаю сидеть, ничем не высказывая своего состояния, только коленки плотнее сжимаю. Вся такая девочка-заинька, девочка-лапочка, девочка-солнышко. И никто не догадывается, что у этой девочки внутри живут самые настоящие бесы, которые воют и рвутся наружу. Это заводит еще больше.

Спустя еще некоторое время, я чувствую, как Вадим теряет интерес, к происходящему на экране. Пора добивать.

Выхожу на балкон:

— Боже, ну и дождище! Ливень! Ты видел, какая гроза?!

— Угу, — невнятно отвечает он.

— …Спасибо, что предложил остаться, — с опаской оглядываюсь на него, жду реакции, — это было так мило с твоей стороны.

Он медлит, потом говорит:

— Да без проблем. Все, я спать.

Иди-иди, милый. Готовься. Скоро приду.

Не обращая на меня внимания, Вадим уходит. Я слушаю его шаги по лестнице, а потом срываюсь с места. Перед тем, как продолжить, мне нужно подготовить небольшое алиби. Чтобы на утро, если вдруг начнутся сложности, у меня было чем прикрыться, сделать кукольное личико и сказать «не виноватая я».

Я забираюсь в домашний бар Зотовых. Беру еще две бутылки. Изрядно попотев, открываю обе. Из одной в унитаз выливаю все, из второй — две трети, и обе бутылки несу в гостиную. Пустую ставлю возле столика на пол, ополовиненную — рядом с пустыми стаканами.

Теперь нормально.

Бегу к лестнице, но не поднимаюсь, вместо этого притаиваюсь на ступенях.

Слышу, как он умывается, как уходит в свою комнату, и как едва слышно скрипит кровать под его весом.

Жду еще минут пять. Не больше. Мне не нужно чтобы