Кольцо с изумрудом - Мэй Макголдрик

– Сначала я с ним поговорю. Ну а если это не сработает, мне придется связать его и засунуть ему в рот кляп, чтоб не кричал.

– Что я слышу, Эмрис? А кто всегда придирается ко мне по поводу «примитивного подхода» к решению сложных проблем?

– Да, ты прав, – Макферсон удрученно покачал головой. – Действительно, мне надо держаться от тебя подальше, ты дурно на меня влияешь.

– Ладно-ладно, знаю, это ты пытаешься ко мне подольститься. Но не надейся – ты все равно должен мне проигранный шиллинг!

Барон Роксбург только усмехнулся в ответ и, быстро развернув коня, направился по узким и извилистым улочкам в сторону жилища купца Барди.

Элизабет на цыпочках отошла от кроватки Джеми. Девочка только что заснула. Ничего удивительного, целый день в доме стоял шум и царила суматоха. Все сновали туда-сюда, проверяли тюки и корзины, подсчитывали и упаковывали вещи. После целого дня суеты и беготни чудо, что ей удалось уговорить возбужденную предотъездными сборами Джеми хотя бы лечь в постель.

– Ты точно не хочешь пойти? – Звонкий голос Мэри заставил Элизабет приложить палец к губам.

– Тихо, Мэри, девочка только заснула.

Элизабет вышла на середину комнаты. Большая деревянная ширма, украшенная по краям цветочным орнаментом, отделяла половину гостиной. Мэри сначала только выглянула из-за ширмы, наблюдая за приближением сестры, а когда Элизабет подошла совсем близко, кружась, выпорхнула в только что надетом наряде.

– Ну, как смотрится? – Мэри довольно оглядывала себя.

Шелковое темно-коричневое платье плотно облегало тело, подчеркивая красивую фигуру. Вырез спереди был так велик, что выставлял на обозрение публики изрядную часть пышной груди. Сделав шаг назад, чтобы рассмотреть сестру получше, Элизабет споткнулась о груду сваленных на пол вещей.

– Господи праведный! Мэри! Ведь я все это паковала целый день!

– Но я никак не могла решить, что мне сегодня надеть. – Мэри схватила тонкую черную шаль, валявшуюся на стуле, и накинула на плечи. – Я просто пыталась следовать твоему же совету. Конечно, гораздо проще было бы надеть сегодня новое платье, но ты всегда так переживаешь по этому поводу, что… а впрочем, неважно, скорее всего мы бы уже и не успели заказать ничего приличного. И… Ну, все, я убегаю!

– Не забудь, что мы выезжаем на рассвете!

– Господи, да как я смогу забыть, когда Джозеф и Эрнеста тоже будут на этой вечеринке у Кондиви и не спустят с меня глаз. Да еще Эрнеста сказала, что я должна буду вернуться домой с ними вместе! Они обращаются со мной как с неразумной девчонкой. Ох, ну ладно! Пока!

Глядя, как Мэри поспешно исчезает в дверном проеме, Элизабет вздохнула. Нет, она не может ни в чем винить сестру. Жизнь Мэри ничем не напоминает ее счастливых ожиданий.

Элизабет присела на краешек дорожного сундука, глядя на окружающий ее беспорядок. А она сама, разве этого она ожидала? Элизабет смежила веки и склонила голову. Нет, она никак не ожидала, что будет чувствовать себя такой неудовлетворенной жизнью, такой несчастной.

«Глупости, – оборвала себя Элизабет. – Нечего причитать и сокрушаться. Что я выбрала, то и получила. И мне не о чем жалеть».

Ванна, наполненная подогретой водой, стояла у открытого окна, как бы приглашая ее отдохнуть и сбросить с себя заботы, смыть дневную грязь.

Элизабет постояла в задумчивости и направилась к окну. Да, теперь вплоть до прибытия в Шотландию ей нигде не удастся принять ванну. Она плотно задернула шторы, потом стянула ставшую привычной мужскую одежду. Распустив завязки тугого корсета, поддетого под верхнюю рубашку, она вздохнула полной грудью. Подобрав с полу одно из шелковых платьев, разбросанных ее нерадивой сестрой, Элизабет аккуратно разложила его на коленях и с наслаждением погладила нежную струящуюся ткань. Это ощущение от прикосновения тонкой ткани было таким приятным и, увы, уже забытым. Надев платье, она прошла за ширму, где висело зеркало, и стала с удивлением разглядывать в полутьме то необычное создание, какое она на нынешний день собой представляла. Ее короткие волосы и багровый шрам на лице – это мужское, но округлости груди и тонкая талия – это женское.

В отражении в зеркале видно было что-то поблескивающее в ложбинке на груди. Элизабет со вздохом взяла в руки драгоценное изумрудное кольцо, любуясь тусклым отблеском золота и блеском граней изумруда. Так же как и ее собственная личность, драгоценный подарок был спрятан от глаз людских под фальшивыми покровами чуждой ей одежды. Конечно, она дорожила не самим кольцом, а теми воспоминаниями, что были с ним связаны. Она часто его вспоминала, своего первого и единственного мужчину, – того, в чьих объятиях она чувствовала себя настоящей женщиной.

Как странно, что сейчас она едет в Шотландию. Интересно, встретит ли она там Эмриса Макферсона? Хотя, даже если встретит, он вряд ли ее припомнит.

Со вздохом Элизабет сняла с шеи цепочку, на которой висело кольцо, и повесила на угол ширмы. С улицы через открытые окна доносился разноголосый шум толпы. Господи, да кого она обманывает, пытаясь убедить себя в том, что счастлива? Саму себя?

Элизабет подошла к окну и выглянула из-за портьеры. За окном была теплая южная ночь. Веселая компания гуляк заворачивала за угол их длинной и узкой улочки. Над погрузившейся в темноту виллой на черном шелке ночного неба сияли тысячи алмазных звезд.

Нелепость. Какая нелепость! Что ей только не лезет сегодня в голову? С чего ей печалиться? Она должна гордиться собой! Уж ей-то действительно есть чем гордиться! Многие мужчины не могут и за всю жизнь достичь того, что ей удалось за эти четыре года. Она трудилась не покладая рук, чтобы добиться того, чего добилась на нынешний день. Она хотела продемонстрировать людям свой талант, не открывая пока тайну своей личности. И в результате ей удалось одурачить всех. И саму себя тоже.

Четыре года назад она поставила перед собой цель, казавшуюся тогда почти недостижимой. Достичь того, чего еще никогда не удавалось достичь ни одной из женщин. И ей удалось все, чего она хотела. В самом деле, если бы Мэри не проболталась английскому дворянину о своей связи с королем Генрихом, они могли бы и дальше спокойно жить во Флоренции. Хотя, вне зависимости от этого, им все равно пришлось бы ехать в Шотландию, чтобы писать портрет членов королевской семьи.

Но сейчас, стоя в полутьме комнаты и глядя на ночное, сияющее звездами небо, Элизабет почувствовала, как знакомая боль закралась в ее сердце. Она никогда не сможет насладиться вполне своим успехом. Никогда. Ни как художница, ни как женщина. Это цена, которую она заплатила. И это был ее собственный выбор.

Неожиданно для себя самой Элизабет бросилась к уложенному баулу с вещами Мэри и вытащила оттуда флакончик. Отвернув крышку и вдохнув с наслаждением сладкий запах, она с торжествующим видом добавила в приготовленную для мытья воду немного драгоценной розовой воды.

– Сегодня по крайней мере я могу чувствовать себя женщиной! – пробормотала себе под нос Элизабет, погружаясь в благоухающую теплую воду.