Наследник. Моя маленькая тайна - Екатерина Аверина

— Я не понимаю, зачем вообще ты ее искал? — разводит руками эта жестокая женщина. — От нее одни беды в нашей семье. Она погубила Карима!

— Что? — не выдержала я.

Такой версии я еще не слышала. Только на меня не обратили внимания. Пустое место. Украшение к Самиру.

— Одна радость, — продолжает его мать. — от Карима остался малыш. Наследник Салаевых, который должен вырасти таким же сильным и благородным, как его отец. Я хочу познакомиться со своим внуком.

— Нет, — впиваюсь ногтями в мужскую руку.

— Ммм… — морщится Салаев, отцепляет мои пальцы.

— Самир, не надо. Ян только начинает приходить в себя от случившегося, — умоляюще смотрю на него. — Что угодно…

— Это я уже слышал, — усмехается Самир. — но свое слово ты пока не сдержала.

— Я сдержу, — дрожащими пальцами глажу его напряженную руку. — Только не приводи сюда Даяна.

— Что значит «не приводи»?! — снова шипит его мать.

— Это значит, — разворачиваюсь к ней слишком резко. Едва снова не падаю, но Салаев удивительно ловко ловит меня и прижимает спиной к своей груди. Плевать. Всего лишь опора для того, чтобы держать равновесие. — Что Даян только мой сын. Вы выкинули нас с ним на улицу и доходчиво объяснили мне, что я чужая для вашей семьи. На каком основании теперь вы предъявляете права на МОЕГО ребенка?! — поднимаю голову выше и держусь. Я буду стоять на своем, сколько смогу.

— Самир, успокой свою женщину, — подает голос отец. — Ее никто не учил, что со старшими не говорят в таком тоне? Я бы выпорол за такое поведение. И приведи уже внука. Я устал от этого цирка.

— Да пошли вы все! Сборище циничных сволочей! Вам плевать на этого ребенка. А ты, — сдергиваю руки Самира с себя. — Тебе в кайф унижать и ломать меня! Ты и понятия не имеешь о том, что такое любовь. Твой брат умел любить. Мой муж умеет любить. А ты… Чертов эгоист и жестокая тварь!

— Ты всегда видела во мне только эту сторону, — тихо отвечает он. — И вот сейчас передо мной стоит выбор: продолжить быть тем, кем ты меня видишь или все же сделать шаг навстречу тебе? М? — сдавливает пальцами мои щеки. — Оценишь?

— Ты похитил моего ребенка, — напоминаю ему.

— Приведи его сюда, — он отходит от меня на пару шагов. — И мы, наконец, сядем ужинать.

— Нет! — стою на своем.

— Хочешь, чтобы это сделал я? Хватит устраивать сцены, Ася. Даян должен познакомиться со всей своей семьей.

— Ты отдашь его ей, — понимаю, что у меня не выходит сопротивляться. В какую бы сторону я не сделала шаг — везде будет стена.

— Не отдам, — шепчет мне на ухо, чтобы никто не слышал. — если ты перестанешь сопротивляться и сама, добровольно, сегодня придешь ко мне. Я докажу, что далеко не так жесток и эгоистичен, как ты обо мне думаешь.

— Я согласна, но Ян все время будет у меня на руках.

— Вот видишь, маленькая, как просто, оказывается, находить компромиссы. Сходи за сыном, я пока прикажу подавать горячее.

Поднимаюсь наверх, достаю из шкафа туфли на более устойчивом каблуке.

Как смотреть в глаза Ярославу после принятого решения, я не знаю. Сгорю, наверное, дотла. Надежда, что меня вытащат отсюда, умирает с каждым часом. Так долго их нет. Слишком долго. А я не могу больше. Я не нахожу способов защитить сына кроме одного, подчиниться Самиру и сдержать свое слово, данное на коленях у ЗАГСа.

Вытираю слезы, чтобы Ян не испугался. Щека все еще горит. Завтра скорее всего будет синяк. Ужасно. Меня никогда не били по лицу. Это так унизительно.

— Мальчик мой, ну как ты здесь? — присаживаюсь перед сынишкой на корточки в детской.

Даян катает по полу машинку, не притрагиваясь к другим игрушкам. Интересно, почему он выбрал именно ее?

— Хорошо, — тихонечко отвечает сын, радуя меня своим голосом. Говорит.

— Нам надо спуститься с тобой вниз. Мы покушаем и познакомимся с новыми людьми. Ты посидишь у меня на коленочках, а потом вернемся в комнату и почитаем сказку. Идем, — поднимаюсь, протягиваю ему руку. Малыш сжимает в руке машинку и вопросительно смотрит на няню.

— Можно, конечно. Это твои игрушки, — улыбается она.

Ян прижимает игрушку к себе, я прижимаю к себе его. Каждый шаг дается мне с огромным трудом, но я все же спускаюсь с ним вниз. Малыш внимательно осматривает гостей.

— Ой, — всплескивает руками моя бывшая свекровь. — Как же он похож на своего отца!

Ярослав

Прихожу в себя в палате. Выворачиваю шею, чтобы посмотреть в окно. На лице темно. Сколько сейчас времени, определить уже невозможно. Может быть шесть вечера, а может и шесть утра.

Радует, что это не реанимация. В вене опять торчит игла от капельницы. В голове приятная ясность. Пытаюсь прочитать этикетку на препарате, что мне капают, но она почти полностью содрана. Шифруются. Зато понятно, куда меня положили.

Ищу кнопку вызова медицинского персонала. Надо все же задать пару вопросов и узнать, где мой телефон. Насколько удалось осмотреться и прощупать кровать, здесь его нет. В карманах тоже пусто.

— Добрый вечер, — ко мне входит женщина неопределенного возраста в медицинской маске.

— Добрый. Скажите, а мобильник мой где? И опер со мной был, Виктор. Где он?

— Ваш телефон забрали сразу, как вы к нам поступили. Просили передать, чтобы восстанавливали силы.

— И все? — приподнимаюсь на локтях и морщусь от неприятного жжения на сгибе. Вытягиваю руку с капельницей так, чтобы снять боль.

— Да. Это закрытый госпиталь, Ярослав Алексеевич. Информация доступна дозировано. Привыкайте. Что мне положено знать и вам доложить, я доложила. Отдыхайте. Скоро принесут ужин.

Класс!!!

Падаю обратно на подушку. Жду, когда докапает этот интересный коктейль, после которого мне и правда значительно легче.

Через час встаю на ноги, хожу по палате в ожидании хоть кого-нибудь, кто знает больше, чем расписание ужинов.

От еды воротит. Хочется выйти отсюда, но я так понимаю, это бесполезно. Не выпустят. Ну Витя! Засранец! Нашел способ сделать так, чтобы я не дергался. Мешаю я вам? Ну сорри. Там моя семья и я нужен ей. За это время с ними могли сделать все что угодно. Я ведь не дурак. Я прекрасно понимаю, зачем Салаеву Настя. И если этот ублюдок затащил ее в свою постель… Об этом лучше не думать. И дело не в том, что там будет физика. Аське будет страшно. Моя девочка будет ненавидеть себя за это. И винить тоже будет себя.

«Настя, не смей!» — шепчу, глядя в темное оконное стекло. — «Только не смей сдаваться и думать, что эта мразь испачкала тебя! Я отмою. И вылечу. Ты не виновата, моя любимая девочка. Это я виноват. Не уберег вас от него.»