Колдунья - Филиппа Грегори

Элис прошла по территории хозяйства к большим воротам с опускающейся решеткой; за воротами находился подъемный мост, заслоняющий темные воды внешнего рва. Ворота были закрыты, но в их массивных бревнах была прорублена небольшая дверь. На часах стояли двое солдат, сквозь открытую дверь караулки за ними наблюдал офицер. Пускай в стране мир, но молодой лорд к делу безопасности замка относился серьезно и за небрежную службу взыскивали с солдат строго. Один из стражей распахнул перед Элис дверь; наклонив голову, она шагнула за ворота и даже зажмурилась от неожиданности — так ослепил ее свет зимнего солнца. И дышалось за пределами мрачных стен как будто свободней.

Мора ждала ее; она была еще грязней, чем прежде, и совсем ссутулилась. На фоне величественного замка она казалась меньше, чем возле своего очага.

— Принесла, — сообщила она, не здороваясь. — С чего это вдруг ты передумала?

Взяв Мору под руку, Элис направилась прочь от ворот. Вдоль главной улицы городка расположились торговые ряды, где продавались фрукты, овощи, мясо, рыба, яйца и огромные головы бледного сыра из котерстоунских сыроварен. Полдюжины странствующих торговцев разложили на прилавках галантерейные товары, ленточки и тесемочки и даже оловянную посуду; они расхваливали свой товар и призывали покупать рождественские подарки для жен и дам своего сердца. Элис увидела Дэвида, шагающего вдоль рядов, где предлагали сельскохозяйственные продукты; карлик указывал на выбранный товар, требовал все самое лучшее и кивал слуге, плетущемуся за ним, а тот расплачивался наличными. Дэвид мало покупал, он предпочитал заказывать товар прямо с ферм, расположенных в пределах феодального поместья и принадлежащих замку. И фермерам приходилось отдавать все, что требовалось лорду, почти даром, в счет пошлины.

Девушка повела Мору мимо торговых рядов, мимо болтающих женщин, вниз по склону, пока они не вышли к невысокой стенке, обозначившей границы чьего-то пастбища, где можно было присесть. Внизу в долине текла река; ее воды пенились у самого подножия утеса, на котором стоял замок.

— А ты все хорошеешь, — заметила Мора без всякого одобрения. Грязной ладонью она потрепала Элис по щеке. — Тебе не идет черное. Зато вот этот головной убор… в нем ты уже не похожа на маленькую девочку. Женщина, да и только. И вся чистенькая такая. Ну прямо знатная дама Поправилась, вон как щечки раздались, видно, что здорова. — Старуха откинулась назад, завершая осмотр. — И грудь стала выше, и лицо красивей. И платье новое.

Элис просто кивнула.

— Ну прямо красавица, даже слишком, — проницательно добавила Мора. — Настолько красива, что не спрячешься, издалека видать, даже в этом синем платье и остроконечной шляпе величиной с дом. Я так поняла, отвар не подействовал? Или ты настолько красивая, что нравишься молодому лорду, несмотря на зелье?

— Не знаю, — ответила Элис. — Мне кажется, он заигрывает со мной просто так, из озорства. Он понял, что не нужен мне, ему известно, что его жена наблюдает за мной, как сова за мышью. Он просто со мной забавляется. Свое влечение он может удовлетворить где угодно, ни одной юбки не пропустит. Однако в Хьюго сидит дьявол, который толкает его на флирт со мной.

— Тут уж никакое снадобье не поможет, — пожала плечами Мора. — Похоть порой можно отвести, но если замешана жестокость или желание поиграть, просто так не справиться. Он будет забавляться, где захочет и с кем захочет. А тебе придется потерпеть.

— Дело не только в нем одном, — пожаловалась Элис. — Эта ведьма, его жена, обещает выделить мне приданое и выдать замуж. Я думала, она просто угрожает, чтобы я держалась подальше от ее мужа, черт бы его побрал, но одна из ее дам, Элиза, жена военного, обмолвилась, что леди Кэтрин велела какому-то офицеру подыскать мне мужа.

— Вряд ли это возможно, разве что сам старый лорд разрешит, — успокоила ее Мора.

— Да, — согласилась девушка. — Но если солдату скажут, что мы с ним уже практически обручены и что леди Кэтрин обещает за мной приданое, и если потом мы случайно останемся вдвоем…

Мора кивнула.

— Тогда он изнасилует тебя, и ты, возможно, забеременеешь, а то еще и сифилис подхватишь, и все, битва проиграна, прощай мечты об аббатстве, — мрачно усмехнувшись, заключила она. — С животом или язвами на твоем хорошеньком личике в монашки тебя никто не возьмет.

— Есть кое-что еще, — печально продолжала Элис. — Хьюго обсуждает со мной свои планы и замыслы, искушает стать его сообщницей. Он совращает меня всякий раз, когда я вижу его.

— Толкает на грех? — уточнила Мора.

— Сама не знаю! — воскликнула Элис. — На грех, или флирт, или того хуже!

— Хуже?

Элис наклонилась к самому уху Моры и зашептала:

— А что, если он подстрекает меня, планирует заставить сделать что-нибудь против старого лорда? Вдруг он хочет, чтобы я шпионила за старым лордом, копировала его письма? Что, если он принимает меня за пешку в их семейной игре?

Мора пожала плечами.

— А ты разве не можешь отказаться? — удивилась она. — Открыться старому лорду и попросить у него защиты?

Девушка метнула на старуху яростный взгляд. Та внимательно вгляделась в бледное, напряженное лицо воспитанницы, в ее глаза, где светилось некое новое для нее чувство, очень напоминавшее голод.

— Так вот оно что, он подцепил тебя, ты уже готова заглотнуть наживку, ну наконец-то! — вдруг догадалась она и расхохоталась. — Так ты сохнешь по нему! Ах ты, моя монашенка. Ты вожделеешь к нему и потому боишься попасть в ад. Твоя Матерь Божья не смогла остановить тебя, не избавила от жара между ножек. У твоего Боженьки, значит, нет лекарства от этого.

Элис мрачно кивнула.

— Да, я вожделею, сохну, — с горечью подтвердила она. — Теперь и сама понимаю, что это так. Когда я пришла к тебе за травами, я уже боялась этого. Но надеялась, что смогу выбросить Хьюго из головы и все будет в порядке. А потом мне показалось, что я заболела, какая-то странная болезнь, внутри все горит, и ночью никак не заснуть. И аппетит пропадает. Увижу его — и как будто сразу теряю сознание. Когда его нет, хожу сама не своя, душа болит, так и хочется побежать к нему. Я попалась в ловушку, Мора. Черт бы его побрал, но он поймал меня.

Старуха тихонько свистнула, словно призывая на землю бурю.

— Ну так дай ему, и все дела, — просто посоветовала она. — И избавишься от своего жара. Говорят, это помогает. Представь, что перед тобой бутылка вина, которую надо прикончить, и напейся до рвоты, потом и приближаться к нему не захочешь. Я могу подсказать, как переспать с ним и не забеременеть. Дай ему, и насытишь свой голод. Почему нет?

— Да потому, что я невеста Христова, — сквозь зубы процедила Элис. — Риск большой: попробуешь раз, потом два, а вдруг и сотни раз окажется мало. Я монахиня. Мне вообще здесь, в миру, не полагается быть, вот в чем дело. Мне даже взглянуть на мужчину нельзя. А я тут… насмотрелась всякого, теперь только и вижу его и хочу его больше жизни, представляешь? Но я все равно невеста Христова, молодой лорд должен оставить меня в покое. Тебе легко забыть про мои обеты, Мора! А я не забыла!