Любовь со второго взгляда - Алла Сурикова

Как-то полушутя мы разговаривали с Андреем о его идеале женской красоты. Его всегда привлекали женщины, чем-то похожие на маму на Марию Владимировну. У Марии Владимировны было умное красивое лицо волевой русской женщины.

Саше повезло — она была ближе всех к идеалу.

Иногда Саша была обворожительна и самоотверженна. Она часами до изнеможения репетировала танец, ведь танцевать приходилось с профессиональными балеринами. Училась петь, вертеть кольт, скакать на лошади. Иногда ее перехлестывало, заносило — и тогда выдержать ее капризы было нелегко. Однажды в такой очередной «заскок» я сказала ей спокойно и жестко: «Мы отправляем тебя в Москву. Я договорилась с Госкино: все, что связано с тобой, мы переснимаем с другой акгрисой». Я блефовала, но была близка к тому, чтобы осуществить это на самом деле. Саша вдруг все поняла. И стала той очаровательной, красивой, талантливой и спокойной, с которой работать было комфортно, надежно и интересно.

Однажды Саша попросила меня почитать ее рассказы. Мне было некогда, я ловко увернулась. Тогда она обратилась к Андрею Александровичу. Он подозрительно на меня посмотрел — дескать, что делать? Вдруг это полный бред… Но все-таки взял. Прочитал и удивился: «Вы знаете, в ней есть искра Божья, есть дарование».

Лет через десять я встретилась с Сашей в другом ее качестве. Она организовала фестиваль — энергия у нее неуемная — под названием «Янтарная пантера» (кто-то из поклонников так ее называл). Те, кто был на фестивале, говорили, что это интересно, но очень похоже на Сашу — так же необузданно, ярко и не слишком организованно.

Саша даже сняла картину как режиссер. Звонит: «Слышь, Алла Ильинична, я кино сняла! Выхожу на площадку, ну, ни… не знаю, что делать, оператору говорю… (нецензурные слова опускаю. — А.С.), что сегодня снимать будем?»

Еще у Саши замечательные дети выросли, так, между прочим, между делом… Бабушка помогала.

Игорь Кваша

— в картине сыграл пастора Адамса. Игорь не случайно оказался в нашей картине. Во-первых, он был одним из ближайших друзей Андрея, а во-вторых (и в главных!) ему подвластно то тонкое чувство такта в отношении отрицательного персонажа, когда можно пройти на грани, по острию — и не споткнуться.

Игорь прилетел в Симферополь, откуда нужно было добираться до площадки часа два на машине. Администратор, который встречал его, поехал сначала в одно место, потом в другое, потом еще куда-то — по своим административным делам. Было жарко. Кваша устал после перелета. Посреди дороги он просто вышел из машины («Я приехал сниматься, а не кататься по вашим делам»), поймал встречное такси и рванул обратно в аэропорт.

Вечером мне из Москвы позвонила его жена Таня, прелестная женщина и удивительный человек (дочь драматурга Штейна): «Игорь еще не улетел, он сидит в аэропорту. Он очень переживает, но отступить не может. Рейс завтра утром. Возможно, имеет смысл перехватить его?» Позвонила и Люба Горина, редактор нашей картины и подруга Андрея Миронова, Игоря Кваши, его жены и моя тоже… Попросила зла на Игоря не держать, и даже наоборот.

Дело уже к ночи. Стемнело. Подъезжаем к аэропортовской гостинице, стучимся в дверь его номера. Игорь видит меня и становится таким счастливым, забывает обо всех своих обидах: «Я так переживаю. Но я не мог иначе… Но я так переживаю. Я переживаю уже вторую бутылку водки». Мы купили еще водки и поехали «переживать» обратно. По дороге я почувствовала: водитель засыпает. Пришлось остановиться до утра — иначе заснет за рулем и не будет ни Кваши, ни меня, ни кино.

Так мы спасли ситуацию и репутацию. «Разведка» сработала — в лице жены и редактора, — и мы вернули Игоря в картину. На следующий день объявили выходной, работать было невозможно — всю ночь проездили.

Одноглазого ковбоя — героя Лени Ярмольника

— вряд ли кто вспомнит по имени. Изначально в сценарии у него была только одна фраза, и Ярмольник не очень хотел сниматься. Его герой Мартин, любитель выпить и подраться, должен был произнести: «Сдается мне, что это была комедия!» — после демонстрации фильма «Политый поливальщик», — и все.

Но Леня очень талантливый комедийный актер, ломающий любые сценарные рамки эпизодов. Если ему дать экранное время, он все равно прорвется и из одной реплики сделает целую роль. Он буквально фонтанировал всякими смешными «фенечками». И хотя в сложных трюках, как и все актеры, участвовал только в заключительной части — в «приходе» — выдумщиком был замечательным.

Это он придумал гэг с носовым платком — в изрядно пьяном виде ковбой не может попасть рукой в карман, чтоб положить белый носовой платок. Другая «фенечка» — по столу скользят стаканчики, щедро посылаемые ему навстречу, а он все никак не может поймать и выпить. История с ногами — тоже Ленина находка. Трюк такой: за столом сидит Саша Иншаков, закинув ноги на стол, следующий кадр — Саша встает и уходит, а ноги остаются лежать, оказывается, ноги были — Ярмольника. Дар придумщика — бесценный дар. Мне кажется, что телевидение не в полной мере использует Ленин комедийный талант или, может быть, Леня не в полной мере использует телевидение. Но, как говорится, не нравится — не смотри. Я и не смотрю. А он сейчас и не показывает…

Вообще звездная команда была удивительная. Вождя индейцев должен был играть Фрунзик Мкртчян, но в это время он запустился как режиссер с картиной «На дне», которую снимал в горах Армении. Он не смог спуститься с гор. Тогда Андрей Александрович Миронов помог мне разыскать в других горах — Уральских — Спартака Мишулина. Чтобы сыграть вождя, Спартак, можно сказать, свернул эти горы.

Трудности возникли и с поиском актера на роль гробовщика, местного философа и первого кинокритика Санта-Каролины. Я планировала на эту роль Армена Джигарханяна. Он дал согласие сниматься, но… не приехал. Я не затаивала обид. Значит — не смог. Но и я, к сожалению, не могла остановить весь процесс, чтобы дождаться его. В результате был приглашен на роль гробовщика-критика Лев Дуров. Я давно мечтала с ним поработать, но все не находилось подходящей роли.

Негодяя-растлителя Секонда сыграл интеллигентнейший Альберт Филозов.

Даже в самых крошечных ролях и эпизодах снимались звезды: Михаил Светин — аптекарь, Олег Анофриев — тапер в салуне, Борис Брондуков — ковбой, возмутитель спокойствия, Наташа Фатеева — жена индейского вождя, Галина Польских с Семеном Фарадой — супружеская пара, Наталия Крачковская — мексиканская девушка Кончита, наперсница Дианы (она предлагала нам использовать на крупном плане свой бюст вместо бюста героини), и еще многие другие замечательные… Так что «звезда с звездою говорила» буквально каждый день.

Существует заблуждение, что со звездами работать сложно, они-де очень капризны, требовательны не только в творческом, но и в бытовом плане. Но это совсем не так. И даже более того… Как бы мы выкручивались без наших замечательных звезд в условиях тотального дефицита, когда были перебои даже с бензином?! Обычно мы делали так: подъезжали всей колонной к бензозаправке, звезду вперед — и девушки-заправщицы были «готовы на все».