Шмагия - Генри Лайон Олди

— Тиль… Тилюшка… Он там спал всегда!

Бледная, с глазами, воспаленными от дыма, Фержерита давилась рыданьями и запоздалым ужасом. Шишка утешал супругу, неумело гладя по волосам. Корявая и жесткая, ладонь кожевника меньше всего была приспособлена для ласки. А ведь поди ж ты! — получалось.

— Ваш сын обычно спал в этом флигеле?

— Да, сударь…

— Тогда считайте, что вам повезло.

Пустые, несуразные слова — ребенок-то пропал, и дом чуть не сгорел! Но что еще мог сказать Андреа в такой ситуации?

— Мамка! Мамка, я здесь!

Оглянувшись, колдун обнаружил, что ночь чудес продолжается. В пяти шагах от погорельцев стояла рыжая ведьма Мэлис Лимисдэйл, держа за руки двух мальчишек примерно одних лет. Первый, белобрысый непоседа, пылал здоровым детским любопытством, норовя освободиться от докучливой опеки. Белобрысого малефик раньше не встречал. Вторым ребенком был Тиль Швеллер, живой и, судя по энтузиазму, здоровый.

— Тиль! Я тебя убью, мерзавца! Мы тут с ума сходим…

— Ферж, погоди…

— Мамка, а мы совсем сгорели? Мы на улице жить станем?! Мамка, не бейся…

Пока длилась счастливая экзекуция, Андреа, о котором в суматохе забыли, времени даром не терял. Недавний паучок-астралоходец ощутил себя легавой, взявшей след. Да, след вполне мог оказаться ложным. Но, чтобы выяснить это, по следу надо как минимум дойти до конца.

— Хороший знак: начать день с доброго дела, — вежливо поздоровался колдун с ведьмой.

— И вам той же радости, сударь. Знак — лучше некуда! Разбудили честную женщину посреди ночи…

— Кстати, еще раз молю простить мне вчерашние слова. Я совершенно не имел в виду… Вы меня понимаете?

— Разумеется. Я не в обиде.

Тон ведьмы говорил скорее об обратном. Пацаненок Мэлис сунул палец в ноздрю, со скепсисом воззрился на малефика. Рожица у него была хитрая-хитрая, будто ребенок творчески замышлял исключительную пакость.

— Это вы разыскали пропавшего Тиля?

— Нет. Сам к моему дому вышел. У меня сон чуткий. Слышу: по двору кто-то бродит и хнычет. Я на крыльцо… Короче, оделась, взяла беглеца за руку и сюда. Говорю ж, сударь, пустая история…

«А этого, — выразительно глянул малефик на белобрысого, — зачем прихватили?»

Мэлис все поняла правильно:

— И сей неслух проснулся. Одного дома оставить? Горницу вверх дном перевернет, я его, шалопая, знаю! — ведьма строго уставилась на «шалопая», но тот и ухом не повел. — Пришлось с собой брать.

— Вы случайно не отследили, откуда Тиль явился?

— Обижаете, сударь! Первым делом. Следок через мост тянется.

— Значит, парнишка из лесу вышел?

— Выходит, что так.

Мускулюс задумался, в очередной раз пытаясь сложить мозаику головоломки. Из замешательства его вывел бас Леонарда Швеллера:

— … в ножки, в ножки мастеру Андреа! Он всю ночь ворожил, сам видел. С лица спал, почернел! Тиля возвращал, благодетель!..

Через мгновение колдун пожалел, что не сгорел на пожаре. Его обступили люди, оттеснив в сторону ведьму с белобрысым сявкой. Шишмарь с супругой громко повалились «благодетелю» в ноги. Брандмейстер в запале стал колотить сорванным шлемом по телеге, пугая битюгов. По толпе зашуршали шепотки:

— Святой!

— Заступник наш!

— Спаситель…

Мускулюс ощутил себя белкой в колесе. Театр, где раз за разом идет одна-единственная бездарная трагикомедия, которую и смотреть-то тошнит, а уж участвовать в ней — и подавно. Терпи, колдун, магом будешь!

— Встаньте! Да встаньте же!

— Все, что у нас есть! Все, что пожелаете…

Бремя незаслуженной славы давило на шею тяжелей ярма. Колдун возроптал:

— Цыц!

И воцарилась тишина.

— Встать!

В голосе прорезались ланд-майорские нотки.

— Встаем, мы встаем!..

Уже лучше. Все-таки в положении святого есть определенные преимущества.

— Никакой платы я с вас не возьму. Ни деньгами, ни иным добром. Тиль, подойди ко мне.

Толпа ахнула. До малефика внезапно дошло, что его вполне могли понять превратно. Денег, мол, не возьму, а заберу вашего сына! Я его спас, я его, к примеру, и в Чурих продам! Тьфу, пропасть! Наслушались баллад, придурки! Объясняйся с ними теперь…

Тиль безропотно приблизился к строгому дядьке. Андреа, наплевав на домыслы зевак, присел перед мальчишкой на корточки.

— Расскажи мне, Тиль, где ты был?

— Я играл в «колдунов-разбойников». С девочкой.

— С девочкой в желтом платье?

— Да! А ты откуда знаешь?

— Я колдун. Я все знаю. И где вы играли?

— Так ты ведь все знаешь, раз колдун!

Швеллер-младший оказался излишне сообразительным.

— Знаю. Но хочу услышать от тебя.

— Мы в кустиках играли, — к счастью, мальчишка удовлетворился такой постановкой вопроса. — В колючих. Где ягоды растут. Мы туда раньше с мамкой ходили…

— Это, небось, на Ежовой Варежке! — торопливо встряла Фержерита.

— Да, я там ежика видел!

— Дрянное место. Проклятое… — бормотнули в толпе.

— А как ты туда попал, Тиль? Тебя кто-то привел?

Мальчик растерянно уставился на малефика, наморщил лоб.

— Я гулял… Мы играли… С девочкой. А потом я пошел домой.

— Тебя кто-то отвел? К девочке?

— Нет. Не помню. А домой меня тетя ведьма отвела! — малыш с гордостью указал на Мэлис.

Дальнейшие расспросы бесполезны, понял Андреа. Тиль был единодушен с Искрой Гонзалкой: дети ничего не помнили. Малефик слегка приоткрыл «вороний баньши» — удостовериться в том, что знал и так. Вот они, клочья гари. Тают, рассеиваются. В эту ночь Тиль Швеллер должен был умереть. Сгореть при пожаре. И если остался жив, то никак не благодаря «святому» Андреа Мускулюсу!

Малыш тихо ждал, когда дядя-колдун закончит ворожить. Мускулюс улыбнулся Тилю, встал и с хрустом потянулся, расправляя затекшие плечи.

— Забирайте парня домой. До ста лет жить будет. Мэлис, вы не проводите меня?

Ведьма с откровенным вздохом кивнула. Бок о бок, словно добропорядочная семья, они двинулись по улице. Светало. Утренний румянец опалил небо на востоке, на этот раз в положенном месте. Малефик хотел спать. Сволочная привычка доводить дело до конца! Угораздило ввязаться…

— Извините за нескромный вопрос, милочка… Пару дней назад я видел с вами другого мальчика. Постарше. Признаться, я решил, что он — ваш сын…