Викинги. Скальд - Николай Бахрошин
Шрифт:
Интервал:
Конечно, Сельга понимала, каково это – просить богов. Наверное, лучше, чем кто-нибудь из родичей понимала: боги, потешаясь по-своему, могут так выполнить просьбу смертного, что устанешь потом колотиться головой о стену. Волком выть будешь, пальцы себе кусать, наказывая себя за былую глупость, – зачем просил у богов то, что получил, наконец. А они – выполнили, не поскупились, разве нет? Хотел, просил – получай, человече, полной мерой! Только смотри, пробуй, не надорвешь ли пупок – поднять то, что выпросил у богов?
Они, пресветлые боги, тоже любят показать свое превосходство. Точно как люди, которые даже в малых делах редко обходятся, чтоб не выделить себя среди остальных. Люди любят чувствовать свое превосходство, и боги также любят его показать, усмехалась Сельга. Не от их ли плоти и духа пошел по земле человек? Не от богов ли? Так что и пенять нечего, если вдуматься, понимала она.
А может, все по-другому. Не просто из потехи или зловредности наваливают боги на человека неподъемную ношу его собственных просьб и желаний. Испытывают. Показывают таким образом, что и с желаниями надо быть осторожнее, желать тоже надо учиться – это тоже наука, которая постигается с прожитыми годами.
Кто знает…
А уж Велес Круторогий – хитрее хитрого будет. Это точно! Ведь именно он, Коровий Бог, придумал и волшбу, и чародейство, и колдовство, и еще много чего придумал, подарив смертным такие возможности, что приближают к богам. Пустил по Яви божественную, волшебную силу, отдал ее людям, и теперь забавлялся, наблюдая, что из этого получилось.
Коварный бог. Лукавый. Многоликий не меньше Семаргла. И добро, и зло, и стариковская мудрость, и юношеская насмешка – все смешалось в нем полной мерой. Пожалуй, в этом он ближе всех к людям, понятнее в этой своей непредсказуемости! – думала иногда Сельга. Вот и почитают его особо от остальных. Волхвы – те прямо ведут свой духовный род от хитроумного Велеса.
Обращаясь к Велесу, Сельга никогда не могла сказать, чем закончится ее просьба. Хотя бы – выслушает ли он ее? А выслушает – так услышит ли?
Для своей волшбы Сельга давно уже не использовала чародейных напитков, не окуривала себя дымом трав, не туманила голову грибными настоями, как делали это многие чародеи. Сама справлялась.
Собравшись, очистив голову от мыслей, она представила Реку Времени, представила себя в этой реке, текущей по воде времени вместе со всеми. Мягко, осторожно, высвободилась из этого потока, очутилась в безвременье, на берегу, как она это про себя называла. Именно отсюда направила к богам свою просьбу-напоминание…
* * *
Небо клубилось. Кипело темными тучами, как забытый на огне котел кипит варевом. И гром гремел, и ветер свистел в ушах, и молнии, эти огненные стрелы Перуна Среброголового, сверкали где-то совсем рядом.
И все-таки Велес, Коровий Бог, долго не откликался на ее зов. Но она стучалась, и просила, и даже требовала, наверное. Сама чувствовала, как ее взлетевший дух бьется где-то в глубине неба, как птица, что стучится грудью в небесную твердь.
Откликнулся, наконец! Показался Бог-чародей…
Когда-то, по молодости, помнила Сельга, Велес часто насмехался над ней. Представал перед ней голым, прекрасный юношей с огромным детородным органом, вздыбленным набухшими, фиолетовыми прожилками, как горячий конь взнузданный ременной сбруей.
Сильные, перекатывающиеся мышцы, нежная, гладкая кожа, девичий румянец, глаза под густой бахромой ресниц. Волны ответного желания раскачивали ее тело при виде такой божественной красоты, и кровь стучалась в виски, и дыхание становилось прерывистым, и мысли метались как заполошные. Ничего больше не хотелось – только насадить себя на этот божественный стержень, почувствовать, как сильные руки сжимают тебя до хруста костей!
Только глаза всегда оставались его, старые, мудрые, видящие сквозь землю и знающие обо всем на свете. Они – охлаждали, окатывали, как ледяной водой, божественной усмешкой над смертной, возмечтавшей о соединении с одним из повелителей Прави, сверкающего верхнего мира.
Теперь, похоже, Круторогий все-таки принял ее как равную. Юношеским плодородием больше не размахивал, а предстал перед ней в своем истинном облике – зрелым мужем, почти старцем, с серебряными нитями в темных волосах, и лицом, прорезанным глубокими морщинами времени. На подобном лице вещие глаза уместнее, конечно.
– Что ты хочешь, женщина? Зачем тревожишь меня? – без звука спросили ее эти глаза, чуть приподняв набрякшие, синеватые веки.
Ей показалось, что земля вокруг содрогнулась, что порывистый ветер сыпанул ей в лицо пригоршни колючих дождевых капель. Или – показалось? Для нее больше ничего не осталось вокруг, никого не осталось – только она и лик древнего бога. Огромный, прозрачно-текучий, почти заслоняющий тучи…
– Что ты хочешь, женщина?!
Сельга, путаясь от торопливости, начала рассказывать богу про сына, как ждет, как тревожится, на что надеется. Начала, и тут же умолкла, увидев недовольное, нетерпеливое движение кустистых бровей.
Действительно, зачем она все это рассказывает? Кому рассказывает?! Как будто он сам не знает!
Огромный лик Велеса пристально смотрел на нее, словно бы говорил с ней беззвучно. И она действительно без слов понимала, что говорил ей внимательный взгляд:
Помню! Помню! Помню!
Подожди, подожди…
Нужно ждать, женщина, все жизнь нужно чего-то ждать. Так положено смертным – всю жизнь ждать чего-то.
Когда же?
Ты, все-таки, торопишься, смертная. Вы, люди, всегда торопитесь. Собственным нетерпением сокращаете себе срок в Яви, и без того мимолетный.
Когда же?!
Нет, не скоро! Твоему сыну пока предстоит большая дорога, ему еще предстоит пройти, увидеть и понять многое, что нельзя понять по-другому. Много ему дано, потому и спрос с него необычный. Так суждено!
Что ему суждено?! Для чего предназначает его судьба?!
Знать хочешь? Узнаешь со временем. Не торопись, человече. Впрочем, вы, люди, всегда торопитесь…
Именно так Сельга поняла то, что без слов, неслышимой речью говорил ей Велес. А потом ей вдруг показалось, что бог вздохнул, чуть заметно, почти не слышно. Но от этого неприметного вздоха тучи заклубились вокруг еще гуще, сошлись, заволокли все без остатка, скрывая в густой темноте строгие черты и пронзительные глаза…
Сельга очнулась, увидела перед собой невозмутимые лики деревянных богов, небо над головой, траву, частокол сторожевых сосен вокруг капища.
«Да, очнулась – точное слово. Словно вынырнула на поверхность из глубокой воды, – подумала она. – Сколько же времени прошло? Много, похоже. Пришла спозаранку, а сейчас уже дело к вечеру…»
Вокруг было светло, чисто, и небо ясно не по-осеннему, и Хорс-солнце пригревал Сырую Мать-Землю мягким теплом.
Тихо, спокойно, будто не было никакой грозы. Да и то сказать – гроза осенью…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!