Бронебойный экипаж - Сергей Зверев

— Ты уверен? Много? Как определил?

— Так дышат ведь они, — с каким-то весельем отозвался разведчик. — Морозец же. Надо мной вот лапы большой ели, пар от моего дыхания в них растворяется, а они в камышах сидят и дышат. Пар от их дыхания. А еще камыш местами шевелится. Замерзли они там, по очереди греются, руками себя хлопают, ногами дрыгают.

— Ну, ты глазастый! — похвалил Соколов. — Наблюдай дальше, главное технику не проморгай.

— Техники нет, не проедешь на ней в камыши, да и не спрячешь там танк или бронетранспортер. Их тут рота, не меньше.

— Понял, Кукушка, — ответил Соколов и вызвал Логунова. — «Семерка», план «два». Атака со стороны камышей готовится. Наблюдатель доложил только что. Они, похоже, всю ночь там силы накапливали. Говорит, не меньше роты.

— Понял, командир, встретим и проводим! Пулеметчики на местах, позиции хорошие выбрали, «семерка» и 313-й замаскированы.

— Хорошо, Василий Иванович! Действуй по своему усмотрению, надеюсь на тебя, на твой опыт. Не горячись, раньше времени с места не двигайся. Удачи!

— Удачи, командир!

Ну, вот и все, подумал Соколов. Хоть что-то прояснилось, сразу жить легче стало. Прав Щукарев, неизвестность и тишина на передовой выматывают хуже самого напряженного боя. Когда бой идет, ты хоть что-то делаешь, а когда ждешь, сразу возникает ощущение, что ты не владеешь ситуацией, не знаешь, что замышляет враг, и все время кажется, что ты не готов.

Он приказал связисту передать Щукареву максимальную готовность и стал смотреть в бинокль на склоны противоположного берега.

И тут все началось. Противоположный высокий берег как будто взорвался ревом одновременно многих десятков двигателей. Соколов усмехнулся, а ведь они сглупили, подумал он. Моторы застыли за ночь. Мы «тридцатьчетверки» гоняли на холостом ходу, прогревали дизеля, а они на холодных двигателях и в атаку. Они же у них глохнуть начнут, дымить на ручном подсосе, горючку лишнюю жрать, топливо сгорать будет не до конца, тяга слабовата.

А со склона перли танки с бронетранспортерами. Сразу в три ряда. Первыми шли Т-IV. Они с ревом отодвигали подбитые машины, пропуская идущих следом. А потом и сами устремлялись вперед. Пушки стреляли с ходу, били пулеметы. С окраины городка им отвечали четыре оставшихся трофейных танка. Отвечали торопливо, плохо целясь. Видимо, наводчики нервничали. Но вмешиваться не стоило, Щукарев там, он поймет и прикажет целиться лучше и не торопиться.

Вот загорелся танк, еще один, встал третий и начал дымить. Вот подбили один бронетранспортер. Оставшиеся в живых немцы стали разбегаться в разные стороны. Но другие бронетранспортеры стали высаживать пехоту. Солдаты бежали в разные стороны, пытались создать редкий атакующий строй. Кто-то падал от пулеметного огня, но большая часть готовилась к атаке, отбегали и ложились на землю. Еще два танка подбили, но остальные упорно шли вперед, обходя подбитые машины, сдвигая их с дороги корпусом.

В этот момент Соколов услышал пулеметную стрельбу слева. Все, теперь началась атака и со стороны камыша. Ну, вот сегодня все и решится! Ага, еще два бронетранспортера разбиты прямым попаданием фугасных снарядов, еще два танка горят и мешают пройти остальным. Сколько же их там? Со склона сползали новые танки. Они расходились далеко в стороны, создавая линию охвата гораздо шире линии обороны. Значит, рассчитывают, что земля замерзла?

Слева били не переставая четыре пулемета. Вот один замолчал, нет, два замолчали, вот опять стреляют все четыре. Это просто пулеметчики в танках меняют диски, а посланные Соколовым два пулеметных расчета меняют ленты. Держись там, Логунов! Алексей снова приложил бинокль к глазам и довольно улыбнулся. Молодец, Щукарев, хорошо командует. Скоординировал огонь трофейных танков. Они опять перенесли часть огня на склон, и им повезло подбить сразу два танка. Да так удачно, что те развернуло, перегородив спуск, сцепившись с другими подбитыми машинами. Идущие следом встали, запертые. Еще два попадания, и снова два танка загорелись. На склоне образовалась баррикада из горящих танков, они полыхали, бензин взрывался в баках, заливая все вокруг огнем, он тек между гусеницами. Задние танки, на склоне стали пятиться, пытаясь подняться задним ходом наверх.

Весь передний край обороны Щукарева огрызался огнем. Теперь стреляли все: и танки, и пулеметы, и стрелки в ячейках. Орудийные выстрелы послышались и слева, там, где оборону держали две «тридцатьчетверки». «Семерка» и 313-й били осколочными. Вот взревели двигатели. Все, Логунов пошел! Что там происходило, можно было только догадываться. Часть атакующей немецкой пехоты полегла под пулеметным огнем, остальных танкисты подпустили и стали расстреливать в упор осколочными снарядами. А потом танки пошли вперед. Немцам прятаться некуда, отступать до камышей далеко. Под пулями и гусеницами там погибнут все.

Отчаянная атака танков, которые успели спуститься в пойму, и пехоты почти удалась. Вся низинка заполнилась подбитыми чадящими машинами, телами в темных немецких шинелях, но часть танков и довольно много пехоты уже были близко у позиций Щукарева. Еще несколько минут, и если он их не остановит, то… только контратака.

— «Семерка», «семерка»! Доложи обстановку!

— Задача выполнена, враг уничтожен поголовно!

— «Семерка», двумя танками на помощь пехоте. Удар с фланга!

— Понял, разворачиваемся.

Бинокль был уже не нужен — все было видно и так. Танки к окопам пехоты подошли почти на сто метров. Немецкие солдаты, прикрываясь броней своих танков и бронетранспортеров, шли вперед. Еще немного, и они бросятся на окопы. Полетят гранты, завяжется рукопашная. А немцы превосходят числом, а еще они гусеницами проутюжат стрелковые ячейки и пулеметные гнезда. Соколов невольно потянулся к трофейному автомату. Наблюдать и командовать больше некем. Теперь только вместе со всеми в последний бой. Или мы, или они. Другого не будет.

И тут слева ударило орудие, потом еще одно. Потом оба орудия вместе. Били «тридцатьчетверки», которых немцы еще не видели на своем фланге. Опытные умелые наводчики попадали с расстояния в четыреста метров с первого выстрела. Четыреста метров для танка — это почти в упор. Выбивали первым делом танки, не трогая бронетранспортеры, заговорила спрятанная как резерв бронемашина разведчиков. Два бронетранспортера и четыре танка горели, пехота заметалась под пулеметами обороняющихся, а «тридцатьчетверки» пошли на сближение.

Соколов стянул с головы шлемофон и вытер рукой лицо. Ну, вот и все, подумал он, наблюдая, как загорелись еще несколько немецких танков, как оставшиеся бронетранспортеры и четыре танка стали уходить вправо от огня пушек. Но вскоре они завязли, проломив еще тонкий слой мерзлой земли. Логунов и Фролов принялись расстреливать их с места. Как в тире.

Рота немцев полегла при атаке из камышей, здесь горели 28 танков и 16 бронетранспортеров. Если у немцев были только те силы, с которыми они преследовали колонну русских в лесу, то можно сказать, что эта группа уничтожена полностью. Разгром! Кое-где еще корчились и шевелились раненые, еще горели с шипением танки, в нескольких стали взрываться боеприпасы. Горели выбравшиеся из люков и упавшие возле гусениц своих машин немецкие танкисты. Трупы, трупы, трупы.