Я буду рисовать только тебя - Агата Санлайт

А потом мне хотелось ему довериться.

Я жмурилась, изучая суровое лицо спутника и видела варвара на вечеринке, который обнимал и прижимал так, словно мы с ним давно вместе. Заглядывал в глаза и выглядел так, словно весь мир у него в кармане. Просто потому, что мы вместе отплясываем. Просто потому, что мы сейчас вместе. Чтобы это для него и меня ни значило…

* * *

Горский

Вечерний центр города выглядел светлым и ярким, почти как днем. Витрины, рекламные вывески, жемчужные цветки фонарей уверенно рассеивали еще робкие вечерние сумерки.

Горский довез Жасмин до гостиницы. И вдруг понял, что не хочет с ней расставаться.

Это было так странно, необычно… Волнующе, пожалуй.

Он отвозил других пассий, если хотел проявить особенную заботу о женщине, с которой делил постель. Ждал, пока те выйдут из машины или галантно открывал дверь, в зависимости от настроения. Прощался и отправлялся домой или по делам.

А вот такого щемящего, сосущего где-то под ложечкой ощущения «она моя, почему же она уходит?» он еще не испытывал. Это было внове. И Горский вдруг растерялся.

Жасмин внимательно вгляделась в его лицо.

– Тогда до связи. Я напишу статью, покажу и, если вам понравится, загружу на сайт. А дальше договоримся…

– Мы снова на «вы»?

– Прости… не привыкла.

Она так умильно, трогательно смутилась, что у Горского перехватило дыхание. Он вдруг сосредоточился на ее губах. Маленьких, при этом чуть пухлых, совершенных… В каждой линии, в каждой симметрии и асимметрии.

Все тело Влада пронзило будто слабым током, его аж потряхивало от волнения. Горский ощущал себя как под наркотиком. Наверное. Потому что он никогда дурь не пробовал. В голове плыли обрывки мыслей, тело горело, воздуха не хватало. Грудь распирало от эмоций.

И при этом внутри разливалась знакомая эйфория от близости Жасмин. Такая правильная, такая нужная…

Горский сам не понял почему сделал это. Только он наклонился и поцеловал Жасмин в губы. Горячо, страстно, жадно. Вначале буквально впился в набухший бутон рта, а затем проник языком внутрь и принялся ласкать. Не отпуская. Продолжал пить рваные вдохи Жасмин и прижимал ее все крепче… Пожалуй даже – все отчаянней.

Сердце замолотило в груди словно сумасшедшее. Жар полился по венам, спустился в живот и ниже. Ударил горячей, тяжелой волной в пах. Горский вздрогнул от того насколько сильно и резко пришло возбуждение.

Чуть поменял позу, и прижал Жасмин посильнее.

Она какое-то время принимала Влада. Иначе не скажешь. Не отвечала, но и не противилась. Однако спустя несколько минут вдруг начала высвобождаться.

Медленно, но уверенно.

Горский выдохнул, сделал над собой усилие и отпустил Жасмин.

Ее глаза вспыхнули неоновыми лампочками, на щеках разлился румянец.

– Зачем? Зачем вы это сделали? Решили, что я удобная добыча? Можно расслабиться? Потому что я расстроена мужем? Уязвима? Благодарна вам за помощь? – она негодовала. Так, словно Горский и впрямь продумал свой шаг. Решил воспользоваться ее слабостью, ее замешательством, ее внезапным даже для самой Жасмин откровением. А не потерял контроль над собой.

Влад понял, что нужно срочно объясниться.

Почему-то сейчас, в эту минуту для него самым важным было – мнение Жасмин. Ее предубеждение било по нервам, заставляя хмуриться и морщиться. Горский почти физически ощущал насколько ему это неприятно.

– Я не думал о твоей уязвимости. Прости, – вот и все, что он смог сказать.

– Тогда зачем? – настаивала Жасмин и ноздри ее начали раздуваться. – Почему сейчас? С какой стати?

Да мать твою! Если бы он знал?!

– Не сдержался. Не смог… Я не хотел… обидеть тебя…

– Не смог что? Удержаться от того, чтобы соблазнить женщину, когда она уязвима? – настаивала Жасмин на своей трактовке и у Горского словно что-то внутри обрывалось. Болезненно так, чувствительно… В груди будто рвались снаряды.

– Удержаться от того, чтобы поцеловать вас, когда вы так близко…

– Пытаетесь выглядеть романтичным?

– Никогда. Я вообще не романтик.

Наверное, стоило бы ответить иначе. Но Горский не мог. Он машинально отвечал Жасмин то, что думал. Не стараясь казаться лучше и не успевая придумать нечто более красивое. Слова вырывались изо рта сами.

– Тогда что?

– Говорю, что думаю. Потому, что врать тебе не выходит.

– Ну прямо… – она сморгнула и повела плечом.

– Да.

– Тогда что вы подумали, услышав мою историю? Говорите, Горский!

– Что можно предложить вам пожить у меня с ребенком. У меня большой дом. Вы меня даже не заметите.

– Нет, это недопустимо!

– Я так и подумал.

– Что это недопустимо?

– Что вы так скажете. Но потом я вспомнил про один дом, который снимаю для аниматоров Радифа, если они иногородние… В нашем деле хорошие аниматоры многое значат. Вы сегодня, надеюсь, сами в этом отчетливо убедились. Антураж – одно, а игроки – совершенно другое. Они делают мероприятие. И я все думал предложить вам пожить там… Вы ведь тоже работник фирмы. Хотя и не аниматор… И также имеете право на служебное жилье…

Горский врал вдохновенно. Наверное, также вдохновенно он рисовал Жасмин вчера, совершенно не напрягаясь. Словно рука сама выводила четкие, уверенные линии.

Также и сейчас, он не выдумывал – творил новую историю своего второго особняка в поселке. Мало кто знал, что Горский приобрел его. Скорее, как вложение средств, чем для каких-то иных целей.

Пару раз он приводил в этот дом любовниц. Рассказывал, что тот принадлежит другу, который «одолжил особняк на вечер, пока сам на курорте».

Пару раз, действительно, там ночевали неделю-две иногородние аниматоры Радифа, пока не получали первую зарплату и не снимали себе жилье самостоятельно.

Этот дом никогда не был служебным жильем. Но Горский убедил себя, что раз случаи с аниматорами имели место, значит он практически не обманывает Жасмин. Так, слегка преувеличивает. А какой мужчина не преувеличивает какие-нибудь вещи, встречаясь с соблазнительной, невероятной женщиной, вроде его спутницы?

Наверное, ни один.

В конце концов, по сути, Горский не врал. Сам он в этом особняке никогда не жил. Так что технически это скорее был дом для сотрудников фирмы, потому что те ночевали в особняке несравнимо чаще.

Влад умолчал лишь о том, что коттедж – вовсе не собственность фирмы, как могла бы подумать Жасмин из его объяснений.

Горский знал, что правда напугает спутницу, заставит решительно отказаться от его предложения.