Я буду рисовать только тебя - Агата Санлайт

– Ага… И, знаешь, что? Эта фирма предлагает нам пожить в доме для своих работников, у которых временные трудности с жильем. Бесплатно.

– Я хочу в дом! – подскочил на месте Матвей. – А он большой?

– Я еще не знаю. Вот как раз хотела предложить тебе съездить и посмотреть…

– Пошли! – Матвей снова подпрыгнул.

А Светлана Максимовна добавила:

– Я приберусь, соберу вещи для стирки и что-нибудь сварганю на завтрак. Идите.

* * *

Горский

Когда Жасмин скрылась за дверью гостиницы, Горский неожиданно струхнул. Уверенность, что она вернется, а не напишет сейчас по вотсапу, что отказывается ехать смотреть дом, испарилась как вода под палящим солнцем пустыни.

Откуда ни возьмись полезли сомнения.

Что, если она протрезвела после их чудесного вечера и решила остановиться? Не искушать больше себя общением с Горским?

Что, если ее сын отказался ехать смотреть дом с сомнительным спутником матери?

Это взрослые нередко полагают, что дети ничего не видят и не понимают. Но Горский знал, что дети очень даже все видят и очень даже все понимают. Может сын Жасмин догадался, что Горский к ней неровно дышит и упросил не ездить с соперником отца?

Влад сам не понимал – что с ним творится. Почему он вдруг распсиховался как баба. Почему рефлексирует на пустом месте.

Только, не усидев в машине, принялся мерить шагами территорию возле входа в гостиницу. Туда-сюда. Туда-сюда. Как часовой, мать же твою!

Охранник в черной форме только наблюдал и молчал. Но что-то там такое себе думал. Он видел, как Жасмин вышла из машины Горского и слышал все, что они сказали друг другу.

Однако Владу было плевать, что охранник, возможно, считает его слюнтяем. Влюбленным дебилом… Плевать с большой колокольни! Лишь бы она пришла!

Горский остановился и зафиксировался на последней мысли.

Лишь бы пришла?!! Это уже что-то новенькое! Он ставил все на одну карту. И это того стоило. Так делаешь последнюю ставку в игре, когда либо идешь на выигрыш либо получаешь оглушительный проигрыш.

Горский мотнул головой и проверил сообщения в телефоне. Хотя знал, что приди хоть одно, он бы услышал звук оповещения.

Еще несколько томительных минут, которые стоили Владу черт знает какого количества самообладания… и Жасмин вышла наружу со своим сыном. Симпатичным, крепким, вихрастым парнишкой. Было видно, что он вырастет большим и сильным и это почему-то понравилось Горскому.

Он улыбнулся и протянул парню руку.

– Рад познакомиться. Меня зовут Влад. А тебя?

– Матвей. А вы новый заказчик моей мамы?

– Да.

– И вы ее очень цените? – голубые глаза заглядывали в самую душу.

– Да. Она у тебя невероятная.

Жасмин покраснела и прикусила губу. Горский понял, что для одного вечера откровений, пожалуй, уже многовато. Поэтому просто указал на машину.

– Садитесь.

Открыл заднюю и переднюю дверцы.

Матвей деловито устроился сзади и добросовестно пристегнулся. Однако, предусмотрительный и умный мальчишка! Горский аж загордился. Словно это его сын, а не сын Жасмин. Сама же счастливая мама разместилась там же, где и раньше. В кресле рядом с водительским.

Горский тронулся с места и лишь тогда вспомнил об одном обстоятельстве, которое следовало бы уладить гораздо раньше.

Вот же… Да что за…

Жасмин его опоила, что ли? Околдовала? Что они с ним, вообще, сотворила?!

Как Горский мог забыть обо всем, что рушило его такую стройную гипотезу о доме для аниматоров «фантастических вечеринок»?

И ведь даже в памяти не всплыло!

Горский взял телефон и на ходу быстро набил по вотсапу: «Я еду с гостьей. Пожалуйста, сделайте вид, что я не хозяин дома, а принадлежит дом нашей фирме».

Он мог сто раз предупредить! Позвонить даже! Пока Жасмин собиралась. Но не сделал этого потому что… Влад даже для себя не мог этого объяснить.

Почему его всегдашняя основательность, внимательность к деталям, дотошность, в одночасье куда-то испарились?

И вот теперь он ехал как на иголках, дергаясь всякий раз, когда телефон мигал. В ожидании важного ответа.

Стас Хмельницкий, смотритель, которого нанял Горский, чтобы следить за домом, и приплачивал тому понемногу, не отвечал на сообщение. Возможно, не видел. Как обычно, оставил телефон где-нибудь в комнатах. И не слышал пиликанья.

Плохо! Ой, как плохо, мать твою! Еще как!

Горский инстинктивно покосился на спутницу. Жасмин выглядела воодушевленной. Определенно, предложение Влада пришлось как нельзя кстати. Порадовало. Стало решением каких-то проблем этой женщины. И надо же было Горскому, с его-то аналитическим умом, с его способностью продумать все до мельчайших деталей, забыть о такой мелочи, как присматривающий за домом бывший морпех. С его-то военной прямолинейностью и солдатской ответственностью.

Однозначно вечером он никуда не уйдет, останется ночевать – охранять. И однозначно на вопрос – чей это дом Стас не скажет, что он – собственность фирмы.

Горский нервничал как никогда. Пожалуй, даже гораздо сильнее, чем, когда начинал свое дело на оставленные отцом деньги. Это было ужасно ответственно, и ужасно волнительно. Все время маячила мысль: «Главное не подвести, не спустить все достижения отца в канализацию».

Однако сейчас Влада колбасило гораздо сильнее.

Он то и дело поглядывал на телефон. Но Хмельницкий, как назло, молчал.

Спустя какое-то время Жасмин что-то заметила.

Приподняла изящные брови и уточнила:

– Все в порядке? Может вы передумали? Или вспомнили про срочное дело?

Влад изобразил самую добродушную, самую радостную свою улыбку. Аж скулы свело.

– Нет и нет. С чего вы взяли? Я полон решимости уговорить вас принять предложение как никогда.

Он сказал правду. Не лукавил. Поэтому Жасмин кивнула. Поверила сразу.

– Тогда что случилось?

– Просто в доме сейчас никто не живет. Последний аниматор съехал несколько дней назад. Есть человек, который присматривает за этим жильем, пока там никого нет. Ну типа коменданта общежития. Я написал ему, а он не отвечает. Думаю, не случилось ли чего…

Горский почти не врал. Он понял, что обманывать Жасмин становится все труднее. На каждый ее вопрос так и хочется выложить все: подноготную подчистую. Поэтому нужно убедить себя и свою совесть, что сказанное – фактически правда.

Действительно, в доме никто не жил, кроме Стаса. И тот почему-то не отвечал. Хотя для сна еще рано.