Радио Свобода как литературный проект. Социокультурный феномен зарубежного радиовещания - Анна Сергеевна Колчина

выступлением Войновича напоминает, что через два дня после присуждения премии Пастернаку писатель был обозван в «Литературной газете» Иудой, исключен из Союза писателей, а потом был вынужден написать письмо, где публично и якобы добровольно отказывался от премии.

Говорит Владимир Войнович: «Ходит слух, что скоро выйдет роман «Доктор Живаго». Борис Пастернак писал его много лет, закончив в 1950-х годах… В 1957 году роман был опубликован итальянским издательством, в 1958 году автору романа была присуждена Нобелевская премия. Это была сенсация, которая застала врасплох всех, включая самого лауреата. Шведской академии, присудившей эту премию, Пастернак послал телеграмму: «бесконечно благодарен, тронут, горд, удивлен, смущен». Под двумя последними определениями могли бы подписаться и советские власти… Из советских газет на седую голову лауреата обрушился поток дряни и грязи. Погромным и позорным было и собрание Союза писателей: роману обещали место на свалке истории[315]. С тех пор прошло 25 лет, давно умер создатель романа, ушли в мир иной многие из его гонителей. А роман издается, переиздается и сейчас относится к одной из самых популярных книг в мире… Самоуверенные советские правители думают, что они могут управлять всем, в том числе и литературой. Но успехи управляемой и награждаемой литературы не больше, чем успехи управляемого сельского хозяйства. И там и там героев социалистического труда много, а результат плачевный. Но в литературе все-таки положение лучше. В ней все-таки время от времени появляются писатели, которых можно давить, но управлять ими бесполезно…»[316].

РС говорит об Анне Ахматовой. Писатели русского зарубежья обсуждают ее жизнь, творчество, вспоминают свои встречи с Ахматовой. Звучат стихи. В 1964 году РС отмечало 75-летие Ахматовой. Одну из бесед готовит Георгий Адамович[317]; тема программы «Обзор культурной жизни» – «Анна Ахматова о встречах с Модильяни»[318]. В 1966 году, спустя месяц после смерти Анны Ахматовой, Георгий Адамович и Владимир Вейдле посвящают специальную программу ее памяти. Георгий Адамович рассказывает: «Познакомился я с Анной Ахматовой приблизительно полвека тому назад на какой-то литературной лекции в петербургском Тенишевском зале… В Париже Анна Андреевна была очень оживлена. Вспоминала далекое прошлое. Вспоминала Модильяни, с которым дружила, когда им обоим было по 20 лет и когда никто не предвидел, что нищий, вечно голодавший итальянский художник станет мировой знаменитостью… Я спросил, знает ли она что-нибудь из литературы эмигрантской? “Очень мало, – был ответ. – До нас все это доходит с трудом”. “А как вам в России живется? – был мой последний вопрос”. Она довольно долго молчала. “Одно время было очень тяжело, теперь легче. Но я ни на что не жалуюсь и ни о чем не жалею». И, будто желая переменить тему разговора, другим, более бодрым голосом спросила: ”А как вам живется здесь, в Париже?”. Я невольно развел руками и ответил тоже, что ни на что не жалуюсь и ни о чем не жалею…»[319].

Эту же встречу с Ахматовой в Париже, состоявшуюся в 1965 году, Адамович будет вспоминать в 1971 году в беседе с Виктором Франком.

«Адамович: Мне трудно в нескольких словах передать, какое она на меня произвела впечатление. Прежде всего, я не знал, хочет ли она со мной встретиться. Потому что прошло больше 40 лет с тех пор, как я уехал из России. Я не знал этого и поэтому был очень обрадован, когда услышал ее голос по телефону из Лондона, что она будет в Париже и хотела бы меня увидеть. Какое впечатление? Физически она, конечно, резко изменилась. Она была необычайно хороша в молодости… Она была в молодости очень молчалива, очень сдержанна… Даже когда в “Цехе поэтов” шло обсуждение стихов, она оставляла почти всегда говорить Гумилева. В возрасте уже в том, в каком она была в Париже (ей было больше 70 лет), она стала очень разговорчива, очень авторитетна, очень уверена в каждом своем суждении. Это первое, что меня удивило – просто как изменение человека… И одна из последних фраз, которую я от нее слышал: “Все, что может судьба послать тяжелого человеку, все это я испытала…”.

Франк: И мне в Лондоне (в 1965 году) довелось видеться и беседовать с Анной Андреевной Ахматовой… Теперь мы можем говорить о ней более свободно, чем тогда или непосредственно после ее смерти… Она меня поразила своим мужским умом, несколько сардоническим, сухим, сухой иронией…

Адамович: Она судила молодых советских поэтов. Она очень отстаивала Бродского, очень неодобрительно отзывалась о Евтушенко и Вознесенском, хотя признавала дарования того и другого… Я помню собрание в “Цехе поэтов”: сидели поэты в круг, и один за другим читал стихи. Неизменно первым говорил Гумилев. Говорил очень уверенно… Ахматова слушала Гумилева и немножко иронически тогда уже относилась к нему, хотя потом она после его смерти изменила к нему отношение. И одной фразой будто говорила что-то такое, что подрывало очень тонкие и верные замечания, сделанные Гумилевым…»[320].

Адамович не раз обращается к жизни и творчеству русских писателей у микрофона Свободы. Литературовед Олег Коростелев, составитель собрания сочинений Адамовича, дает характеристику его взглядов на советскую литературу: «Литературой советской по духу Адамович считал только литературу революционного периода, когда энтузиазм был искренним и литераторы и впрямь были охвачены порывом творить новое искусство… Против этого советского духа, против самих оснований, на которых строилась новая литература, Адамович серьезных аргументов не находил… Гораздо меньше устраивали Адамовича результаты этой литературы и еще меньше то, что этот советский дух быстро выветривался… Позднее Адамович представлял себе процессы, происходящие в советской литературе, как “постепенное исчезновение в ней свободы”, когда “мало-помалу суживаются и скудеют темы, все теснее замыкается советская литература в ‘плановом’ обслуживании временных и местных государственных нужд”… Все последующие периоды советской литературы Адамович рассматривал исключительно как очередные этапы подчинения творчества политике, причем каждый последующий этап приводил ко все более печальным результатам…»[321].

Цикл аналитических программ Адамовича «50 лет русской культуры» (1960-е годы) включает в себя беседы о произведениях Блока и Замятина[322]; Шолохова[323]; Горького и Леонова[324]; Олеши и Бабеля[325]. В цикле «Дневник писателя» (1960-е годы) Адамович говорит о Солженицыне и Пастернаке[326]. В программе «О книгах и авторах» вышли передачи о произведениях Владимира Маяковского (тема: «За и против Маяковского»)[327].

В той же программе в 1969 году Адамович размышляет о новом издании сочинений Анны Ахматовой: «Передо мной второй, огромный, тяжелый, больше чем в шестьсот страниц том сочинений Анны Ахматовой. Издан он “Международным литературным содружеством” под редакцией Глеба Струве и Бориса Филиппова. Естественно было