Остров - Сигридур Хагалин Бьёрнсдоттир

Она подходит к окну и смотрит на город.

—Это нелегкая ноша. Взгляни на меня, как бы я хотела сейчас лечь где-нибудь в позе эмбриона, и пусть другие спасают мир или то, что от него осталось. Но я не могу себе этого позволить. Это мой проект, и я не сдамся, пока стою на ногах. Я не собираюсь рожать своего ребенка в ад на земле, если могу его предотвратить. На это у меня есть полгода.

У Хьяльти голова идет кругом. Ребенок — у них это одна из запрещенных тем.

—А какая судьба уготована всем этим людям? Что вы собираетесь с ними сделать? Забить как скот? И о какой цивилизации тогда можно будет говорить?

—Как такая ерунда вообще могла прийти тебе в голову?— спрашивает она сердито.— Мы цивилизованная нация. И найдем оптимальное для всех решение. Мы надеемся,— продолжает она с напором,— что не придется высылать всех и страну покинут лишь те, кто захочет уехать.

Добравшись до дома, она едва держится на ногах от усталости. Уже за полночь. Мария с трудом поднимается по лестнице с велосипедом, ноги почти не слушаются. Поворачивает ключ в замке, но цепочка блокирует дверь и не позволяет ее открыть.

—Маргрет,— зовет она тихо, затем громче.— Маргрет, я дома.

Из глубины квартиры на нее смотрят два глаза.

—Элиас, ты еще не спишь? Сними, пожалуйста, цепочку.

Он не шевелится, по-прежнему смотрит на нее в сумерках коридора. Она повышает голос.

—Элиас, открой. Мне нужно войти.

—Маргрет нет дома,— говорит он тихо.— Ее вообще сегодня не было.

Страх окончательно отнимает уМарии силы, в глазах чернеет. Где же она?

—Открой мне, пожалуйста, милый мой.

Наконец он поднимается с пола, снимает цепочку и открывает дверь своей матери, которая, наклонившись, сгребает его в охапку и относит на диван в гостиной.

—Дорогой мой малыш, ты целый день просидел один?

Уткнувшись в плечо матери, Элиас буравит ее носом, крепко обнимает, стараясь покрепче вцепиться руками в пуховик.

Она так сердита и расстроена, что едва может дышать, ноздри раздуты, голос дрожит. Где эта девчонка? Она верила ей, доверила младшего брата, такого хрупкого и чувствительного, словно у него нет кожи и вообще никакой защиты от окружающего мира. Его сестра, напротив, такая самостоятельная и ответственная, дерзкая и умная; она и возложила на девочку эту ответственность, а та подвела.

Ее вновь охватывает страх, на Маргрет это непохоже, наверное, что-то случилось. Вечно гоняет где-то на своем велосипеде, иногда пропадает часами. Неужели угодила в лапы какому-то насильнику или попала в аварию?

Она хватает трубку и набирает номер дочери, однако у той выключен телефон. Уже час ночи, но она звонит Эмбле, ее отец в полусне бормочет какие-то возражения, однако будит дочь и передает ей трубку.

—Мы сМаргрет уже давно не общаемся, я много недель ее не видела. Она теперь дружит с ребятами из торгового центра, они наверняка в курсе.

Эмбла старается держаться по-взрослому, подбодрить Марию.

—Маргрет, она крутая, с ней все в порядке, как пить дать.

Мария благодарит девочку и кладет трубку. Она не знает, что предпринять, не может оставить Элиаса, да и сил на поиски совсем нет. Полиция уже давно не выполняет своих обязанностей, и, если не можешь хорошо заплатить, звонить им не имеет смысла.

В конце концов, глубоко вздохнув, набирает старый номер, который удалила из телефона, но все еще помнит наизусть. Она звонит Хьяльти.

Затем снимает пуховик, берет Элиаса на руки и относит его в кровать, лежит, свернувшись вокруг него кольцом, как это делают хищники вокруг своих детенышей, и ждет, не смыкая глаз.

Он не знает, что делает там. Почему срывается посреди ночи по тревожному звонку женщины, которая оттолкнула его от себя, вычеркнула из своей жизни.

Торговый центр окутан темнотой, четырехугольные башни торчат как сломанные зубы. Хьяльти осматривается, прикидывая, как будет действовать дальше. Здание безлюдно и заброшено, но изнутри доносятся низкие звуки, словно у этого монстра есть сердце и оно бьется.

В одном помещении слабо мерцает свет. Он медленно подходит ко входу, но никаких людей не видно. Двери заперты, стекла замазаны черной краской, но внутри играет музыка и явно слышится какое-то движение. Он стучит. Никакого ответа. Стучит снова, сильнее, сжатым кулаком по стеклу, впустите меня, мерзавцы.

В замке поворачивается ключ, и выглядывает прыщавый подросток, пристально смотрит на него, в носу кольцо, которое явно предназначалось для того, чтобы придать ему устрашающий вид, но вместо этого делает его похожим на тощего бычка. Через приоткрытую дверь доносится ритмичная музыка, виден мерцающий свет.

—Я ищу Маргрет,— Хьяльти старается говорить авторитетным тоном.— Ей тринадцать лет, и она должна вернуться к себе домой. Ее мать хочет, чтобы она вернулась.

—Выметайся. Нет здесь никакой Маргрет,— отвечает парень треснувшим голосом.

Он собирается захлопнуть дверь, но Хьяльти успевает подставить ногу, без глупостей, дорогой, я намерен поискать ее сам. Парень орет, и не успевает Хьяльти опомниться, как получает пинок в живот; он корчится от боли и падает на тротуар. Из дверей с криками и воплями вываливаются подростки, у одних в руках бутылки, у других сигареты, удары сыплются один за другим. Прыщавый замахивается бейсбольной битой, Хьяльти закрывает глаза и пытается защитить лицо рукой.

Вдруг крики стихают, и спокойный голос, перекрывая музыку, спрашивает:

—Ты его знаешь?

—Да,— тихо отвечает Маргрет.— Он когда-то жил с моей мамой.

Хьяльти чувствует ее присутствие, прикосновение ее рук, она пытается помочь ему встать. Его захлестнула волна радости, затем волна стыда за то, что она видит его таким, избитым и израненным; он, шатаясь, поднимается на ноги.

—Маргрет, с тобой все в порядке?

—Меня зовут не Маргрет,— говорит она сквозь зубы,— меня зовут Мара. И что, черт возьми, ты здесь делаешь?

Хьяльти едва узнает ее, она выросла, накрасила глаза черными тенями. Он пытается восстановить самоуважение, распрямляет спину, но чувствует себя ужасно, эти отморозки, похоже, сломали ему ребра.

—Твоя мама прислала меня за тобой. Она чуть жива от беспокойства. Пойдем домой, дорогая моя.

—Не пойду. И не тебе указывать, что мне делать. Ты мне не папа.

Хьяльти охватил гнев.

—И что, ты собираешься здесь жить? В этой дыре? А как же твоя мама и маленький брат? Ты оставила его одного на целый день, о чем ты думала?

Маргрет отводит взгляд, ничего не говорит. Парень в кожаной куртке загораживает ее.