Янтарные цветы - Джулия Хиберлин

– Конечно! – Ее глаза блестят, как льдинки. Готова поклясться, именно они внушают людям доверие, кажутся отметиной потусторонних сил. – За занавеской стоит… чернокожий мужчина, – говорит она.

Я осторожно отнимаю руки и поворачиваюсь к матери Ханны. Глаза Рейчел Штайн не блестят. Ее глаза – разверстая черная трясина, и я очень боюсь оступиться.

– Миссис Штайн, я лежала в одной могиле с вашей дочерью. Ханна навеки стала частью меня, почти на генном уровне. Ее убийца – мой убийца. И я знаю, что сейчас сказала бы ваша дочь: она любит вас. А эта женщина только напрасно бередит ваши раны. Ее слова – наглое вранье.

Тесси, 1995

– Ты готова вывести убийцу на чистую воду, Тесси? – Мистер Вега рыщет по кабинету. – Тебе надо быть очень сильной. Морально подготовленной. Адвокат Гудвина попытается сбить тебя с толку. Ты должна быть готова к его дешевым цирковым трюкам.

Врач ловит мой взгляд и одобрительно кивает. Сегодня ему удалось остаться в своем кабинете. Я встречалась с мистером Вегой и Бенитой уже дважды: один раз на боулинге, второй – в «Старбаксе». Мистер Вега угостил меня фрапучино и хот-догом с жареными перчиками халапеньо. Он спрашивал, почему я люблю бегать, и почему люблю рисовать, и почему так ненавижу «Янкиз». Я не стала противиться этому «знакомству поближе» с прокурором, ведь мучительные беседы с доктором причиняли куда больше боли. Как говорит папа – все эти люди просто делают свою работу.

Судьбоносный момент случился со мной на дорожке для диско-боулинга № 16, когда всюду мелькали психоделические огни, грохотали кегли, а песня «Систер Следж» вдруг умолкла. Мы с мистером Вегой играли один на один. Бенита вела счет и орала какие-то безумные речовки на испанском. Мистер Вега ни капельки не поддавался, хотя и знал, что я выпросила у хирурга разрешение снять гипс на время игры. Человек, которому предстояло отправить на казнь моего убийцу, в самом конце выбил решающий страйк, даже видя мою хромоту (прихрамывать я стала нарочно, признаюсь).

Так что он вполне мог быть манипулятором и вполне мог быть искренним человеком, а еще он мог быть и тем и другим. Так или иначе, сегодня я пришла к психотерапевту с четкой установкой. Теперь я в команде доктора Веги – но не потому, что не в силах ему противиться. Просто мне нужна победа.

– Я знаю все его грязные фокусы. – Мистер Вега меряет шагами комнату, как будто он уже в суде. – Этот адвокатишка любит затаскивать детей на поезд «Да-Нет». Помни: чем менее развернуты твои ответы, тем меньше присяжные чувствуют твою боль. Он станет задавать тебе вопросы, на которые можно ответить только «Да». Да-да-да-да-да. А потом вставит вопрос, на который ты бы в нормальной ситуации ответила «Нет», но ведь ты на всех парах мчишь на поезде и привыкла к этому ритму, «да-да-да». На автомате согласишься, потом тут же выпалишь «Нет!» – и тут он тебя подловит. С таких мелочей все начинается. – Я киваю. Эта уловка со мной не пройдет. – Он забросает тебя датами и цифрами. Каждый раз, когда тебе будет что-то непонятно, проси его объясниться. Каждый. Раз. Тогда присяжным он покажется задирой и грубияном.

Вега подходит ко мне, и его лицо вдруг меняется.

– Если четыре умножить на шесть, будет двадцать четыре, а двадцать четыре помножить на два – сорок восемь, сколько будет сорок восемь умножить на пятьдесят и прибавить шесть?

Я ошалело смотрю на него и начинаю умножать.

Он тычет пальцем в воздух.

– Живо, Тесси. Отвечай.

– Не могу.

– Ладно. Как тебе это ощущение – в голове пусто, на душе легкая паника? Вот. Так ты и будешь себя чувствовать на суде. Только в пять раз хуже. Привыкай.

Он вновь принимается рыскать по кабинету. Слава богу, Оскара тут нет – он бы уже с ума сошел.

– Тут начнется самое неприятное. Он станет намекать, будто ты что-то скрываешь. Почему ты помнишь, как покупала тампоны в день своего исчезновения, но не помнишь лицо похитителя? Почему ты дружила с этим безумным бродягой? Почему каждое утро бегала одна?

– Да просто за мной никто не может угнаться! – начинаю возражать я. – И Рузвельт не такой уж псих.

– Нет, Тесси. Не надо реагировать. Сперва подумай. «Я всегда бегаю утром, по двум одобренным папой маршрутам. Рузвельт сидит на одном и том же углу вот уже десять лет и дружит со всеми местными, включая полицейских». Спокойно, непринужденно. Ничего не принимая близко к сердцу. Ты ни в чем не виновата.

– А он действительно расскажет всем про… тампоны?

– Даже не сомневайся. Все средства хороши, чтобы выбить тебя из колеи. Присяжные не замечают таких приемчиков, тампоны для них – обыденность. Это тебе, подростку, они кажутся чем-то личным и неприкосновенным. Поверь мне, Дик просто зверь, даже когда речь идет о несовершеннолетних жертвах сексуального насилия.

Вега опять сверлит меня взглядом.

– Почему в прошлом году тебе запретили участвовать в двух соревнованиях?

Мой врач явно хочет вмешаться, но Вега, почувствовав это, жестом затыкает ему рот.

Не пойму, он притворяется – или это настоящий он? Как бы то ни было, его вопрос задевает меня за живое. От ярости у меня сначала начинает пощипывать кожу головы, а потом – словно кипятком окатывают.

– На предварительных региональных соревнованиях девчонка из другой команды столкнула мою подругу Дениз с препятствия. Никто не заметил – такое трудно заметить невооруженным глазом. Но есть маленькие хитрости, о которых знают только барьеристы. В общем, я потом подошла к ней и сказала, что меня не обманешь. Она меня толкнула. Когда подбежали тренеры, она наврала, что я первая начала драку. Тогда нас обеих отстранили от соревнований. – Я выпрямляюсь. Смотрю прямо ему в глаза. Пусть знает, что я злюсь, но держу себя в руках. – Оно того стоило, – говорю я. – Теперь за ней наблюдают, и она больше не посмеет жульничать.

Тишина. Интересно, мне поверили? Все мои знакомые поверили безоговорочно. Лидия даже написала негодующее письмо в совет Школьной спортивной лиги. Подписалась так: «Искренне ваша, мисс Лидия Фрэнсис Белл».

– Отлично! Развернуто. Спокойно. Лучше не придумаешь.

Он кладет руку мне на плечо.

Это приятно. Вот только я до сих пор не могу понять, действительно он мне нравится – или же я просто получаю удовольствие от того, что он мне дает. Ощущение власти, контроля над ситуацией. Все то, что мой монстр отнял и швырнул в придорожную канаву неподалеку от «Уолгринс».

Мистер Вега убирает руку с моего плеча. Берет портфель, стоящий на полу рядом с Бенитой.

– Сегодня быстро управились. Пока хватит. Бенита на днях покажет тебе зал судебных заседаний. Советую посидеть на всех местах: на скамье присяжных, за кафедрой судьи – это мое любимое место. Ближе ко дню «икс» пройдемся по твоим показаниям. Как знать, может, за это время вы с доком что-нибудь раскопаете.

Все, кроме меня, встают. Я остаюсь на диване.