Тайна за семью печалями - Галина Владимировна Романова

нее свело мышцы на лице, с такой силой она стиснула зубы.

– Я долго не мог прийти в себя. Очень долго. Я приезжал к тебе, наблюдал за тем, как ты разлагаешься, и это немного меня радовало…

– Я спивалась, а ты радовался?! – ахнула Лера, перебивая. – Но ты же знал, что в той аварии не было моей вины.

– Я не мог этого знать наверняка.

– Мог! Ты загонял машину в автосервис. Тебе провели ремонт.

– Не было никакой гарантии, что этот угрюмый автослесарь сделал ремонт качественно. Какой-то сервис с ржавой крышей на окраине. Я много думал и решил, что вся вина на тебе.

– Что же не отдал меня под суд, а? – В ее голосе уже слышались подступающие слезы. – Почему не настоял на том, чтобы меня судили? Пожалел?

– Нет. Не пожалел. Я пальцем не шевельнул, чтобы помочь убийце моей любимой. Это все твой сотрудник, подчиненный. Как там его?.. Никита Сучков, кажется? Он похлопотал.

– Кстати, он тоже был в тот момент на сервисе. Машину свою мыл.

– Да. Я его видел. Запомнил, хотя и знаком лично не был. И не видел прежде никогда.

– О как! Илюша, что у нас получается…

Лера ходила по гостиной в одних трусах и майке, без конца ероша коротко стриженные мокрые после душа волосы. Ей отчаянно хотелось кофе. Но прервать разговор с бывшим не имела права. Перед самой собой не имела права. Перед загубленными, спущенными в унитаз шестью годами собственной жизни не имела права. Илюшу не всегда пробьет на откровенность. Надо дотерпеть этого мерзавца натощак.

– Сучкова ты запомнил, а ту девицу, которая терлась возле вас более получаса, нет! Почему?

– Потому что он подошел ко мне с личной просьбой. Попросил сигарету. Я ответил, что не курю. И посоветовал обратиться к той самой девушке, которую я не запомнил.

– С чего это вдруг?

– Она сидела за крайним столиком в кафетерии и курила, – последовал ответ Ильи.

– И ты, отослав моего сотрудника к ней за сигаретой, снова ее не запомнил?

– Нет. Потому что я не видел ее лица. Она сидела к нам спиной. У тебя все, Лера? Допрос окончен?

Она пять секунд подумала. Решила, что ее бывший не может так легко от нее отделаться, и задала самый главный вопрос, не дававший ей покоя:

– За что ты так со мной? Я любила тебя!

– Ты не знаешь, что такое любовь, дорогая Валерия. Не знаешь. У тебя есть понятие долга, чести, совести. Всего чего угодно, но вот что касается любви… – Он как-то странно задышал в трубку, а потом произнес: – Ты неспособна. Все, прощай.

Она какое-то время смотрела на потухший телефон в руках, затем, скрипнув зубами, прошептала:

– Черта с два прощай, Илюша! Ты ответишь мне за все шесть лет. За каждый день и час! По особенному тарифу.

Швырнув телефон на диван, она пошла варить себе кофе. Выпила сразу чашку, не боясь обжечь горло. Тут же поставила под струю кофемашины еще одну. Ей нужно было собраться и решить, как следует поступать дальше.

В бывший отдел соваться не резон. Никита Сучков – ее бывший подчиненный – за шесть лет сделал неплохую карьеру. Мало того что занял ее должность, так еще и звание внеочередное получил. Он в ее сторону не глянет. А если виноват в порче тормозов машины Ильи, так тем более. Еще и арестует.

Обратиться за помощью к Денису Градову она тоже не могла. Тот, попросту говоря, слился. Если раньше твердил, что они в одной лодке и все такие бла-бла-бла, и у двери ее квартиры дежурил, желая поговорить, то теперь избегает ее. Дозвониться она до него не смогла. У отдела караулила, упустила. То ли его почти не бывает на службе, то ли видит ее и прячется.

Лера сделала вывод, что Денис не без помощи влиятельного тестя перебрался по другую сторону баррикад. И у него наверняка теперь иммунитет по службе. И никого не волнует, что он трахал погибшую Настю. И что у него мог появиться мотив от нее отделаться, если она вдруг потеряла страх и начала на него давить.

У жены Дениса тоже мотив был, если она знала о существовании у мужа любовницы Насти.

Это никого не волнует. Тесть позвонил, кому надо. Честь мундира сохранена. В семье полный тип-топ.

Денис не помощник. Кто остается? Мария Сергеевна? Не вариант. Муж Насти, ныне вдовец Коля Хмуров? Тоже нет. Он мог быть причастен к ее гибели. А взяв его в помощники, она невольно раскроет какие-нибудь свои карты. И станет уязвимой.

Не к кому, сука, не к кому обратиться за помощью! Как и прежде, одна!

Звонок в дверь прозвучал, когда она шла за штанами в спальню. Не успела. Повернула в прихожую. Ей было совершенно плевать, кто за дверью, и что она в трусах. Ее тело приобретало прежние формы. А они у нее всегда прежде были в порядке.

– Не пьешь? – Стоя на ее пороге в ситцевом платье и трикотажной шапочке, Мария Сергеевна подозрительно щурилась. – Вижу, не пьешь. А чего без штанов ходишь? Мало ли, кто пришел. Может, мужик какой, а ты почти голая. Ладно, дай войти…

Она потеснила Леру, без приглашения вошла. Скинула домашние тапки у порога, сразу направилась в кухню, на ходу попросив чаю.

– Того душистого, что в прошлый раз давала. Не такой, конечно, что у меня, но тоже ничего. И штаны надень, Лера-холера. Нечего на кухне почти голым задом вертеть.

Лера, смиренно вздохнув, включила чайник и пошла в спальню за штанами. Пока шла, задавалась вопросами.

Ей нравится или нет вмешательство соседки в ее жизнь? Как отреагирует ее родня и конкретно брат Валера, узнай они, что она водит дружбу и даже пользуется помощью бывшей уголовницы? Что бы на этот счет сказали ее бывшие коллеги? А Денис Градов? Насколько презрительно фыркнул бы, расскажи она ему, как помогла Мария Сергеевна найти тот самый автосервис?

Завязав шнурок на спортивных брюках и поменяв ночную майку на плотную футболку, она глянула на себя в зеркало. На нее смотрела заметно посвежевшая, даже похорошевшая Валерия Новикова, взгляд наполнился смыслом, упорством, но…

Но эта возрождающаяся, протрезвевшая Валерия по-прежнему была очень одинока. И в этом ее уязвимость. И выходило так, что доверять она никому не может. Никому, кроме пожилой соседки со сложной судьбой.

– Ну, вот, на человека стала похожа, – проворчала женщина, сидя в уголке ее дивана со сложенными на коленях ладонями. – Чайник вскипел. Заваривай.

Лера послушно засыпала заварки ровно столько, сколько требовала Мария Сергеевна.