Моя очередь развлекаться - Марина Серова

— Ты лучше скажи, у тебя что-нибудь повреждено?

— Нога вывихнута… синяки… А так ничего, ходить только не могу, а то бы давно сбежала.

Я огляделась. Петя стоял над бесчувственным Алексеевским и поигрывал пистолетом. Представляю, как ему хотелось добить подонка.

— Петр, не делай глупости!

Я подошла к нему и положила руку на плечо.

— Успокойся, он теперь никуда от нас не денется. А меня очень интересует один вопрос. Как этот подонок умудрился не разбиться тогда на самолете?

— Татьяна, это могу рассказать тебе я, — вдруг подала голос Тиана.

Моему удивлению не было предела:

— А ты-то откуда узнала?

— Не забывай о его склонности к болтовне и самолюбованию. Мерзавец столько раз передо мной расхаживал и похвалялся, какой он умный да какой он хитрый.

— Ладно, ты расскажешь это попозже и в другом месте. Отсюда надо уезжать.

Петр подошел ко мне, положил руки на плечи, пристально посмотрел в глаза и спросил, кивнув в сторону Алексеевского:

— А с этим… что будем делать?

Я обернулась к Тиане:

— Дорогая моя, теперь вам с Петром решать. Я свою работу выполнила, как смогла. А договаривались мы, если помнишь, так: наказываешь ты. Ну, теперь еще и Петя… Решайте.

Тиана молчала.

Петр прошелся по подвалу. Подошел к лежащему на полу Алексеевскому. Из простреленного плеча незадачливого похитителя сочилась кровь.

— Перевернуть бы надо, всю машину мне испачкает.

Я удивилась:

— А куда ты собрался его везти?

— На кладбище.

— В смысле?

— В том смысле, что у него там имеется персональная могила.

Я смотрела на Петю широко открытыми глазами:

— Ну… да…

— Вот пусть там и полежит. Сам копать сейчас не сможет, так я не поленюсь выкопать.

Мне стало немного не по себе:

— А… закопать?

— Это уж как Бог даст. Так полежит, в незакопанной.

Тиана медленно повернулась на бок и сказала:

— Я поняла, о чем толкует Петя. Хорошая идея. Убить его никто из нас не сможет, а вот в собственной могиле пусть полежит до утра. Может, поумнеет.

Я молчала. В конце концов, это их право решать, как наказать подонка, исковеркавшего им жизнь и отнявшего любимого человека. Мне придется помогать им, куда ж деваться…

Петр сходил наверх, принес кусок простыни и перевязал Алексеевскому рану. Сказал, что мамаша там наверху лежит и стонет, мол, помирает.

— Нам не до нее, — откликнулась Тиана.

Затем мы с Петей, изрядно намаявшись, довели Тиану до машины и осторожно усадили туда. Потом приволокли более-менее оживающего Алексеевского. Петр попутно прихватил лопату из садового инвентаря.

…Обратно мы ехали медленно, чтобы Тиану сильно не растрясло. А она рассказывала:

— Мы не могли понять, каким образом этот гад оказался в списке погибших пассажиров? Он как раз летел из Германии, после пластической операции. Самолет по каким-то техническим причинам сел в аэропорту Нижнего. Пассажиры часа три провели в специальном зале. А этот фрукт как-то умудрился выбраться оттуда и так нажрался в буфете аэропорта, что проспал свой рейс. Повезло подлецу. А когда чуть протрезвел, уже передавали сообщение, что самолет разбился. Он мне сказал, что потом на радостях еще три дня пил горькую. Но, очухавшись, сообразил, какие выгоды это может ему принести. И быстренько оформил все, как надо. Даже на собственные похороны с удовольствием сходил… а потом купил разоряющуюся фирму по торговле недвижимостью и почувствовал себя вполне комфортно.

Самое интересное, что Чистяков, когда принимал меня на работу, не подозревал о наших бывших отношениях с его шефом. Тем более что я с Алексеевским ни разу не встречалась по работе, и он со мной тоже.

— Да-а, дивны дела Божии, — задумчиво протянул Петр.

— Это скорее дьявольские дела, — откликнулась Тиана.

Я задала ей еще один вопрос:

— А как тебе удалось добыть эту кассету?

— Когда я оформляла сделку купли-продажи с его мамашей, то ходила по комнатам и рассматривала все с большим интересом. Особенно его комнату. И вот на полке с видеокассетами мой взгляд упал на такое знакомое имя на одной из кассет. Мое имя. Я и положила кассету в сумку.

— А как ты потом его опознала?

— Случайно в магазине. По голосу и вот по этим полупальчикам, — Тиана кивнула в сторону сидящего рядом и тупо мотающего головой Алексеевского.

Я вздохнула:

— Ладно, все более-менее ясно. Кажется, мы приехали.

Петр запер машину, чтобы Алексеевский, если вдруг очнется, не смог без нас выбраться, и мы бережно довели Тиану до моей квартиры, где я уложила ее на кровать.

— Подожди нас часика два. За это время, надеюсь, управимся, — сказал Петр, и мы ушли.

…Через полчаса Петина «девятка», погасив фары, подъехала к кладбищу. Конечно, не к центральному входу, где могли тусоваться какие-нибудь здешние личности.

Я взяла лопату, Петр вытащил из машины Алексеевского и, взвалив его на плечо, как мешок, двинулся вслед за мной.

В темноте дорогу к нужной нам могиле найти было труднее, но я предусмотрительно захватила фонарик. Да и луна была полная, так что вскоре мы добрались до места.

Когда Петр сбросил с плеча тело Крепцова-Алексеевского, тот замычал и попытался встать на четвереньки. Но Петя, недолго думая, своим кулачищем так приложился к его макушке, что тот опять рухнул без чувств.

…Работал Петя споро. Через час стандартная по размерам могила была выкопана, и лопата стукнулась о крышку цинкового гроба.

Петр вылез из ямы, предварительно выкинув лопату, отряхнулся… Потом подхватил под мышки «отдыхающего» Алексеевского и аккуратно спустил его в яму, прямо на крышку собственного гробика…

Я молча курила.

— Закапывать я его, Танечка, конечно же, не буду. Отлежится, придет в чувство… Выберется он отсюда вряд ли, правая рука не работает. Будет звать на помощь — добрые люди, может, и вытащат.

Петя попросил сигарету. Прикурил, и мы не торопясь пошли к его машине.

* * *

…Тиана лежала с открытыми глазами и смотрела в потолок. Очень обрадовалась, когда мы с Петей вернулись.

— Ну что?

— Восстановили порядок. Лежит, как и положено, в собственной могиле. Правда, не закопанный, потому что, к сожалению, живой.

Тиана помолчала и сказала:

— Налейте мне, пожалуйста, водки…

— А я как раз прихватил по дороге в ларьке, — отозвался Петя. — Правда, не знаю, что у нас сегодня: свадьба или поминки. Может, все-таки, Танечка, сыграем свадьбу, а?