Горькие лимоны - Лоуренс Даррелл

— Что случилось? — спрашиваю я, увидев среди прочих Франгоса.

— В жизни никогда не слышал, чтобы англичанин так пел греческие песни!

Очень трогательно: вся деревня застыла в почтительном изумлении. Такое впечатление, что куда бы Падди теперь ни зашел, везде найдется человек, готовый заключить его в дружеские объятия.

* * *

(ж) "Эносис и только Эносис". Вчера в очередной раз имел возможность проверить свою теорию относительно того, что собой представляет греческий характер. Возвращался домой поздно вечером, и по дороге мне свистнули из темного дверного проема.

— Не ходи наверх. Маноли напился, и может выйти нехорошая история. Он тебя ждет там.

Звучало угрожающе, но я все-таки пошел своей дорогой. Маноли стоял, освещенный розоватыми отблесками из двери таверны, едва заметно покачиваясь, и крутил усы.

— Ага, — сказал он, заметив меня. — Ага! Вот идет иностранец.

В голове у него стоял туман, а выражение лица было слегка укоризненным, только и всего. Я схватил его за руку и прошептал на ухо:

— Никогда не говори, что Греция и Англия повернули оружие друг против друга.

Внезапно вид у него сделался такой, будто он внезапно пришел в себя.

— Никогда, — не слишком внятно повторил он. — Никогда, друг мой! Никогда!

И перекрестился. Прежде, чем он успел собраться с национальными чувствами и передумать, я скользнул мимо него в свою дверь. В деревне слово "Эносис" написано на каждой стене, но до сих пор никто даже не попытался написать его на стенах моего дома, хотя целых три из них выходят на улицу. Я указал на это Андреасу.

— А как же иначе! — ответил он. — Это было бы не по-соседски. И вот еще какая штука. Ты же знаешь, как мы все любим англичан. И в Эносисе ничего антианглийского нет.

* * *

(з) Х.Л. говорил о святом Илларионе, сама личность которого представляется несколько сомнительной. Жаль, потому что места настолько красивые абы чьим именем называть нельзя. Впрочем, есть основания полагать, что на старости лет он удалился в здешний замок, где и умер. Один из учеников перевез его тело в сирийскую пустыню и похоронил в монастыре, который святой когда-то там основал. Неофитус Родинос утверждает, что тело было выкрадено "некими отшельниками", а Махайрас намекает, что тело, обнаруженное в замке, имеет более позднее происхождение. Где оно теперь? Трудно сказать. Маноли знает две истории о спрятанных сокровищах и одну — о принцессе, спящей вечным сном в глубине горы, и все эти истории так или иначе связаны с замком. Однако Х.Л. привел как-то раз цитату из де Манде-вилля, которую я потом перепроверил: "И в этом замке любви покоится прах Святаго Хилл ария, коему тамошний люд усердно поклоняется". Этьен де Лузиньян нарочно для того, чтобы нас запутать, говорит, что изначально замок был выстроен в честь Купидона; что демоны и нечистые духи, спутники последнего, поселились тут. Доблесть святого Иллариона заставила их покинуть эти стены, и его собственный культ заменил собой культ бога любви. Мне больше нравится то имя, которое было в ходу у крестоносцев: Дьедамор[56].

* * *

(и) В Ларнаку, средь необычного ландшафта, живо напоминающего о "геометризирующем" божестве Платона: невысокие холмы — почти совершенные по форме конусы со сглаженной верхушкой — напоминают расставленные по арт-студии эвклидовы тела. Ветровая эрозия? Но это составленное из геометрических курганов панно кажется совершенно рукотворным. А долины украшены, словно вышивкой, стадами курдючных овец, пятнами зелени и, кое-где, караваном верблюдов или пальмой. Странная смесь цветов и запахов — Библия, Анатолия и Греция.

* * *

(к) Месаория сочетает в себе крайние степени красоты и уродства: бесплодная, занесенная песком, безжизненная пустошь, в лунном свете как будто призрачная; а потом весна взрывается недолгим великолепием анемонов и маков, и равнина покрывается штриховым узором шелковистой зелени. "Только здесь понимаешь, что все доведенное до крайности превращается в собственную противоположность; уродливая бесплодная Месаория, и она же, но зеленая, настолько не похожи друг на друга, что начинаешь недоумевать, что же обладает большей властью — красота или уродство".

* * *

(л) Право собственности на деревья. Зевсу принадлежит дуб. Мудрость уподоблялась "поеданию желудей". Гермесу принадлежит пальма, а позже Аполлону — и пальма, и лавр сразу. Деметра владеет смоковницей — священный фаллос Вакха вытачивался именно из этой древесины. Для египтян платан был Деревом Жизни. Сосна досталась Кибеле. Черные тополя и ивы прочно связаны с зимним солнцестоянием, а потому — с Плутоном и Прозерпиной; а вот белый тополь предъявляет права на Геркулеса, который вынес его из тьмы. Относительно тутового дерева и мандарина мне так ничего и не удалось найти…

* * *

(м) Над дверьми талисман из козьих рогов, как подкова над входом в английскую деревенскую кузницу. Франгос говорит, это от сглаза. Мужчины носят высокие сапоги, что свидетельствует об их почтительном страхе перед гадюками, из коих выделяется одна "смертельно" опасная разновидность: по описаниям, это короткая, толстая, цвета слюны с желчью рептилия с большой головой. Убив такую змею, нужно заспиртовать ее "головную кость". Существует поверье, что этот настой помогает при укусах змей и тарантулов, а вдобавок еще и лечит импотенцию. Есть еще какие-то обычаи, но их я не помню; а вот все, что касается змей, нужно бы изучить как следует. Змея — древний символ мудрости ("Змеи лизали им уши"). Х.Л. рассказывал об одном средневековом монастыре: там специально вывели породу гигантских кошек, чтобы те охотились на змей, заполонивших мыс, где стояла обитель.

* * *

(н) Х.Л. о характере киприотов. Анатолия добавила к нему каплю сонливости. Здешние люди мягче, они менее резкие, чем греки метрополии, и куда более честные. Древние называли киприотов "волами" зато, что они вечно сонные. Мне же представляется, что их старомодные манеры приятны и неторопливы. Сэмьюэл Браун написал о киприотах в 1879 году: "Христианское население, хотя и греческое по языку и религии, немногое унаследовало от ума, предприимчивости и неусидчивости греческого национального характера, да и физиологически здешний тип не походит на греческий. Подобно своим соседям-мусульманам, эти люди от природы не амбициозны и вялы, упрямы и своенравны, но при этом миролюбивы, хозяйственны, относительно честны, и управлять ими весьма легко… Возможно, более ни в одном из доминионов Ее Величества жизнь и собственность подданных не находится в такой безопасности, как здесь. В какой-то мере всеобщая апатия и тупость стали следствием той системы, под властью которой жило не одно поколение местного населения — этот вопрос заслуживает отдельного исследования. Образовательный уровень как священников, так и мирян крайне невысок. Но, поскольку дети здешние кажутся смышлеными и восприимчивыми к знаниям, мне представляется, что верно налаженная система начального светского образования может дать самые обнадеживающие результаты".