Проклятие красной стены - Алексей Витаков

Болен вошел в комнату Агнешки, чтобы попрощаться с сестрой, но не застал ее. К девушке еще ранним утром постучалась Мария и передала пирожные для Анжелы, сославшись на то, что у нее нет времени дойти до клиентки самой. Агнешке хоть и было невыносимо страшно за Болена, но она, сама не зная почему, согласилась помочь Марии.

Присев на край кровати, молодой человек случайно бросил взгляд на полку, где стояла глиняная посуда, и заметил странный конверт в виде небольшого треугольника. Он взял его и вскрыл, разламывая крупные капли смолы. Первые же строки письма потрясли его. Погруженный в чтение, Болен не услышал, как внизу щелкнул замок в дубовой двери.

Точно так же проскрежетал замок, крепко запирая входную дверь в доме Анжелы, как только Агнешка с пирожными переступила порог.

* * *

Самуил Соколинский сидел на высоком стуле, без всякого интереса глядя на дерущихся карликов; на одном красовался гусарский мундир с хлопающими за спиной полами, на другом — голубой жупан богатого шляхтича. Карлики по традиции перед началом основного действия разыгрывали потешное представление. Справа от главы города восседала коллегия судей, которая должна была следить за ходом поединка.

Соколинскому было тошно и горько от всего этого. Армия Шеина стояла на подступах к Смоленску, в дневном переходе. Уже завтра грянет бешеная, кровопролитная война, а тут, в его ведомстве, творится черт знает что! Крестьяне целыми деревнями уходят в леса, чтобы показать московитам свое отношение к польской власти. В городе каждый день умирают от отравленной воды в колодцах, а иногда и просто от рук неизвестных народных мстителей. После истории с черным монахом молодежь стала носить длинные волосы, бороды и одеваться во все черное.

Он мысленно простился с племянником, понимая, что уберечь его не может. Оставалось только ждать страшной и жестокой развязки.

В углу каменного двора стоял, поигрывая обнаженным клинком, одетый в гусарскую форму Станислав Валук.

По всему периметру толпились люди, пришедшие поглазеть на небывалое в их городе до сей поры зрелище. Среди всех выделялся высокий человек, одетый в рясу францисканского монаха; капюшон почти полностью скрывал лицо, видна была лишь аккуратно подстриженная черная борода и выбившиеся наружу длинные, черные как смоль, локоны. В руке странный незнакомец держал палку, служившую опорой для костлявого тела.

Соколинский поднял руку, прося тишины.

— Итак, уважаемые паны и пани! Я должен напомнить о правилах суда. За поруганную честь Алисии Валук сражается ее отец, пан Станислав Валук. Честь Болена Новака отстаивает он сам или его защитник. В случае победы Новака…

Соколинский вынужден был сделать паузу, поскольку Валук громко расхохотался.

— Я продолжу. Итак, в случае победы Новака с него снимаются все обвинения и возвращается доброе имя. В случае победы Валука ему достается имущество побежденного и его личные вещи, кои захочет получить победитель. Все ли готовы? Вижу готовность пана Валука. Есть ли защита у Болена Новака?

Соколинский обвел взглядом двор.

— Перед тем как задать повторно тот же вопрос, я должен напомнить, что если по каким-то причинам одна из сторон не выставит поединщика, то суд объявит победителем того, кто решил с оружием в руках обратиться к Богу. Не явившегося ждет позорный столб, а затем виселица. Я во второй раз спрашиваю: есть ли среди вас тот, кто готов выйти и отстоять честь Болена Новака?

Соколинский и сам бросился бы на защиту племянника. Но его сковывала не столько близость неприятельской армии и чувство ответственности, сколько ужас перед Валуком, о зверствах и умении которого ходили легенды.

Еще несколько мгновений стояла оглушительная тишина. А потом…

— Есть! — произнес высокий человек в рясе монаха-францисканца.

— Кто вы? Назовите себя! — Соколинский пристально смотрел на него, пытаясь узнать, но тщетно.

— Я тот, кого вы все хорошо знаете, — ответил он спокойным твердым голосом, а потом откинул капюшон, отбросил палку и сдернул с головы парик.

— Зачем весь этот маскарад, пан Глинка? — Соколинский криво улыбнулся.

— Немного остроумия очень даже не помешает. Согласитесь, как бы я выглядел, придя сюда в своем заляпанном кафтане и в переднике пирожника? — ответил Бонифаций, вытаскивая поочередно ноги из высоких колодок и становясь ниже на целых полголовы. — И к тому же зачем моему противнику знать заранее, что его ждет? Не правда ли, пан Валук? Не ожидали?

— Вы-то тут при чем? — Соколинский хмыкнул в усы.

— Мы живем долгую жизнь лишь для того, пан Соколинский, чтобы когда-нибудь достойно встретить короткую смерть. Двадцать лет назад я был солдатом, потом стал печь пирожные и сладкие булочки. Но, видно, профессия воина взяла свое.

— И все-таки? Или это секрет? — глава города сделал шаг вперед.

— Если я выживу, то надеюсь, тайна не откроется. А если нет, вы все скоро узнаете. Приступим?

— Каким оружием будете драться, пан Глинка?

— Я вижу своего соперника с саблей. Наверно, он ожидал пистолеты? Но сабля — прекрасное оружие! Извольте.

— Тогда начнем.

Соколинский вернулся на свое место и отер пот со лба.

— Слава Богу, Болен избежал позорного столба. Ну, хоть это, — пробубнил он себе под нос.

Валук двинулся с места, выписывая в воздухе сверкающие восьмерки. Но впервые он не чувствовал себя уверенно. Не то чтобы сцена с переодеванием выбила его из колеи. Нет. Он вдруг ощутил что-то совершенно другое. Совсем иную силу, исходившую от человека, которому вроде как не было смысла погибать. Или наоборот? Тогда в чем смысл? Валук не мог ответить на этот вопрос, и это заметно ослабляло его дух. Против кого он дерется? Какая правда стоит за неказистым пирожником? Но стоит ведь. Стоит. И нет уже никакой хромоты. Почему он скрывался?

Клинки встретились и брызнули серебряными искрами.

Глинка уклонился от удара и начал атакующую комбинацию. Валук же старался расшевелить собственное тело быстрыми перемещениями. Он двигался по арене взад и вперед, иногда совершая полный круг. Но мышцы не желали работать, словно кто-то подлил ему в утренний стакан с вином какого-то зелья. Но нет, он не пил вина несколько дней перед поединком и тренировался — не потому что рассчитывал встретить серьезного соперника, а чтобы вволю поглумиться над поверженным. Загнанный в угол израненный зверь бывает опасен. Тем интереснее забава. Но даже для игры в кошки-мышки нужна хорошая физическая форма. И Валук набрал ее. Но почему тогда, черт возьми? Почему не слушаются мышцы и сбивается дыхание? И все же Валук оставался Валуком. Он блестяще отбивал все атаки. А когда сам переходил в наступление, то был на волосок от точного завершающего удара. Всего лишь на волосок.

В руке Соколинского глухо прозвенел фарфоровый колокольчик, что означало небольшой перерыв на отдых.