Андерсен - Борис Ерхов

Однако Эдварду, по крайней мере, первая часть «Агнете», которую он успел получить, не понравилась вовсе. В письме от 29–30 августа он прямо пишет Хансу Кристиану о «затертости идей» поэмы, о ее искусственных длиннотах и заимствованиях из эленшлегеровского «Аладдина».

И тут Андерсен впервые восстал против семейства Коллин — в лице Эдварда. Он записал в своем дневнике 23 сентября:

Тем не менее 24 сентября уже из Милана Андерсен отвечал другу более примирительно: «Похвала, бесконечная похвала, вот что оказывает на меня самое благотворное влияние. Вы не можете подарить мне ее, что ж, я не повешу голову, не разрыдаюсь, спрячу неудовольствие в сердце и продолжу свой путь туда, куда хочу и должен идти». В этом же письме Андерсен вспомнил о своем унижении в прошлом: «С ребяческим доверием я молил Вас перейти со мной на братское „ты“, и Вы ответили мне отказом. Тогда я заплакал и промолчал, но с тех пор во мне осталась незаживающая рана». Хотя… далее Андерсен пишет, что он понимает: Эдвард всегда желает ему только добра и предлагает пусть горькое, но необходимое «от несварения желудка» лекарство. Вероятно, симптомами последнего явились несколько неудачных строк из авторского предисловия к «Агнете», над которыми ироничные копенгагенцы, как свидетельствует сам Андерсен в «Сказке моей жизни», немало смеялись:

«Старая песня звенела у меня в ушах в шумной толпе на бульварах Парижа, среди ослепительных сокровищ Лувра, и дитя зашевелилось у меня под сердцем, прежде чем я сам осознал, что ношу его»[124].

14 сентября 1833 года Андерсен отправился из Ле Локля в Италию.

Поэт приехал в Италию 5 сентября 1833 года, то есть через 14 (без одного дня) лет после того, как с дорожным узелком вступил в столицу Дании. В «Сказке моей жизни» он, естественно, усмотрел в этом руку Божественного провидения.

Маршрут его пролегал через Милан, Геную, Пизу, Ливорно, Флоренцию и Перуджию в Рим. Путешествие с недолгими остановками в городах заняло у Андерсена чуть больше месяца. Италия произвела на него оглушительное впечатление. Хотя поначалу писателя многое раздражало. Это были и постоянные вымогательства на постоялых дворах, и бесчисленные проверки документов, и безалаберность кучеров (витторино), подчас не знавших пути, и знойная жара днем, и тучи «ядовитых» мух и комаров по вечерам и ночью. В трех предложениях из «Сказки моей жизни» писатель дает впечатляющую картину того, что особенно не понравилось ему на итальянских дорогах:

И все-таки, чем дальше Андерсен продвигался на юг, тем меньше внимания обращал на неудобства и неурядицы. Его полностью поглощали живописные и столь ценимые писателями-романтиками картины народной жизни, а также природа, архитектура и искусство. Италия, казалось, разговаривала с путешественником без посредников на языке самой истории. Во Флоренции Андерсена особенно поразила скульптура Венеры Медицейской: «Я чувствовал, что мраморная богиня как будто глядит на меня, я глядел на нее с благоговением и не мог наглядеться»:

Он восторгался выставленной в той же галерее Уффици скульптурной группой Ниобид, поразившей его «необыкновенной жизненностью, правдой и красотой»:

«Бродя между отдельными статуями этой группы, сам начинаешь ощущать себя участником заключенного в ней действа. Каменная фигура матери простерла полу своего платья над последней оставшейся в живых дочерью в тщетной надежде защитить испуганного ребенка от готовой поразить его летящей стрелы»[128].

Наконец, 18 октября 1833 года, кое-как преодолев особенно тяжелый из-за непогоды последний отрезок пути — двое путешествовавших вместе с Андерсеном датчан, устав от дорожных трудностей, отказались ехать с ним дальше, — он прибыл в Рим и в тот же вечер присутствовал на торжественном перезахоронении останков Рафаэля в Пантеоне. Оно было произведено в связи со слухами о том, что череп художника, хранившийся в Академии Святого Луки, был подложным. Папа Григорий XVI разрешил эксгумацию, и в результате ее было установлено, что останки Рафаэля находятся в могиле в целости и сохранности. Не прикрывая поэтическими эвфемизмами прозу жизни, Андерсен пишет в автобиографии:

На этой церемонии Ханс Кристиан познакомился с несколькими постоянно проживавшими в Риме земляками. Самым известным среди них был Бертель Торвальдсен (1770–1844), пользовавшийся тогда мировой славой датский скульптор, также выбившийся из простонародья (он был сыном исландского резчика по дереву, обосновавшегося в Дании). На следующий день Андерсен посетил его в доме на улице Систина (неподалеку от знаменитой Испанской лестницы) и вскоре очень удачно нашел для себя там же недорогую квартиру с балконом и видом на Альбанские горы. В ней поэт прожил следующие четыре месяца.