Андерсен - Борис Ерхов

Тем же вечером на церемонии перезахоронения Андерсен познакомился с датским поэтом Людвигом Бёдткером, состоятельным человеком и знатоком Рима, показавшим ему достопримечательности Вечного города: Колизей, Капитолийский холм, собор Святого Петра и другие знаменитые церкви. Вместе с ним и еще несколькими друзьями Ханс Кристиан обследовал катакомбы и совершил несколько прогулок по живописной области вокруг Вечного города — Кампанье, не сильно изменившейся со времен великой империи. Уже 16 декабря 1833 года Андерсен писал Хенриетте Вульф-младшей: «Рим открыл мне глаза на красоту».

В кружок римских датчан того времени, обычно собиравшихся в Кафе Греко на виа дей Кондотти чуть ниже Испанской лестницы — заметим, что через два года оно стало любимым местом другого писателя, Николая Васильевича Гоголя, часто наезжавшего в Рим, — входил молодой художник Альберт Кюхлер. Незадолго до нового, 1834 года он написал портрет молодого Андерсена, на котором тот, что чрезвычайно редко, изображен анфас (эта картина удачно воспроизведена на обложке четвертого тома современного собрания сочинений Андерсена, вышедшего в юбилейном 2005 году). Один из самых обаятельных и жизнелюбивых членов скандинавского землячества в Риме, Кюхлер впоследствии (в 1844 году) перешел в католичество и, став монахом-францисканцем и приняв имя отца Пьетро ди Санте-Пио, целиком посвятил свое творчество религиозным темам.

Римская колония датских художников и поэтов тепло приняла Андерсена, а искусство, природа и народная жизнь Италии до такой степени захватили его, что он с неохотой вспоминал о необходимости возвращения на родину. Но иногда она напоминала о себе — неприятно. Из письма Коллина-отца от 30 ноября 1833 года Андерсен узнал, что Эдвард Коллин не нашел издателя, который согласился бы взять на себя выпуск драматической поэмы «Агнете и Водяной», из-за чего печатать ее придется автору за свой счет и искать для книги подписчиков. Неудовольствие издателя вызвала форма произведения, которая, по мнению автора письма, «оставляла желать много лучшего». Естественно, такие новости и отзыв об «Агнете» автора не обрадовали. Еще более тяжелым ударом для него было другое известие. Сразу после того как Эдвард отослал Андерсену свое последнее письмо, Коллины узнали о смерти его матери, «что, скорее всего, ему уже известно».

Однако о кончине матери, случившейся 7 октября того же года, Андерсен ничего не знал. В ответном письме от 17 ноября он написал старшему Коллину.

Андерсен навещал мать при каждом своем посещении Оденсе. Его письма Анне Марии не сохранились, и это неудивительно: в последние годы она жила в богадельне при местной больнице, в которую, как уже сообщалось, ее удалось устроить при содействии полковника Хёг-Гульдберга, командира местного гарнизона. А вот письма от нее Андерсен хранил. Сама Анна Мария грамоте так и не научилась, и с ее слов сыну писали люди, которых она об этом просила. Как правило, в этих коротких записках мать радуется успехам Ханса Кристиана, благодарит его за деньги (он регулярно посылал ей небольшую сумму) и за присылаемую одежду, которую она переделывала для себя, а также жалуется на старческую слабость — особенно на отказывающиеся служить ноги. Иногда мать прямо просит прислать ей чуть больше денег, а в одном случае — чтобы сын адресовал письма и деньги прямо ей и не верил тому, что рассказывают о ней третьи лица. Еще в одном письме она сообщает, что ничего не знает о судьбе его сводной сестры Карен, о которой Андерсен, судя по всему, в одном из своих писем справлялся.

Несомненно, Андерсен любил свою мать, хотя в его чувстве проявлялась известная доля эгоцентризма. Вот как, ничуть не приукрашивая себя, примерно в тех же словах, что и в письме Коллину, он описывает свое отношение к смерти матери в «Сказке моей жизни»: «…я невольно воскликнул: „Благодарение Богу! Окончились ее мытарства и нужда, которых я так и не мог облегчить“. Тем не менее я горько оплакивал ее, не в силах свыкнуться с мыслью, что теперь у меня нет никого на свете, кто бы любил меня, несмотря ни на что, побуждаемый к тому самой природой»[130].

Римские друзья Ханса Кристиана, как могли, сочувствовали ему. А однажды соболезнование выразил человек, от которого он этого не ожидал. Во второй половине ноября в Кафе Греко вошел молодой человек, в котором Андерсен узнал Хенрика Херца, того самого поэта, который ранее столь бесцеремонно высмеял его в своих «Письмах с того света». Херц по-дружески протянул ему руку. Нельзя сказать, чтобы Андерсен удивился этой встрече. В своем последнем письме Йонас Коллин сообщал, что Херц направляется в Рим, и просил принять его дружелюбно. Хенрик пытался утешить и ободрить Андерсена, даже признал свои нападки на него не совсем справедливыми, хотя и объяснимыми — ему претили крайности романтизма. И Андерсен тут же проникся к нему симпатией. Он сразу откликнулся на его просьбу и помог снять квартиру неподалеку, они подружились.

Но на этом огорчения Андерсена в уходившем 1833 году не кончились:

Поэт пишет о помеченном 18 декабря письме от Эдварда Коллина, которое воспринял как оскорбление. В принципе признававший за собой множество недостатков, Андерсен не отличался особой обидчивостью, но всегда чрезвычайно остро реагировал на нападки, которым подвергались его произведения. Их он был готов защищать, не выбирая средств или выражений.

В первых строках Эдвард извещал Андерсена о кончине его матери (он не знал, что отец уже оповестил его об этом). Уже это настроило получателя письма на определенный лад, хотя худшее ожидало его впереди. Эдвард сообщал также о решительном отказе издателя печатать «Агнете» за 150 ригсдалеров. Андерсен не представляет, до какой степени он сейчас непопулярен у читающей публики и у критики: «Он опять что-то состряпал! Ах, как же он надоел! Все время одно и то же, одно и то же!» Поклонников у его музы осталось мало. А по какой причине? Да по той, что он пишет слишком много! Не успевает выйти одно его произведение, как у него уже готова половина рукописи другого. При такой спешке ни один книгопродавец скоро не возьмет ни одной его рукописи даже даром!