Танец паука - Кэрол Нелсон Дуглас

Мы не успели усесться на изношенном диване, как в дверь кто-то постучал. Оказалось, пришла Эдит, дочь Леди Хрюшки, пяти лет от роду.

Сложно поверить, что эта аккуратно одетая девочка на самом деле ютится в комнатушке на верхнем этаже многоквартирного дома, где мы побывали всего неделю назад. После того как мать малютки перестали приглашать в цирк давать представления в качестве «уникальной женщины с поросячьим рылом», Леди Хрюшка зарабатывала на хлеб шитьем от рассвета до заката подле маленького грязного оконца. Она неизменно носила капор с широкими полями и вуаль, в тени которой нельзя было разобрать черт ее лица. Благодаря тому, что у Ирен была возможность воспользоваться кредитом в банке Ротшильдов за границей, Эдит и ее мать перебрались в пансион к профессору.

– Входи, дорогая, – проворковал Ламар ласковым голосом, каким разговаривают с застенчивыми детьми. – Посмотри, кто к нам пришел. Миссис Ирен Адлер, прославленная во всем мире дива, и мисс Нелл Хаксли, одна из первокласснейших секретарш в мире, насколько я могу судить.

Эдит стояла, цепляясь за косяк в робкой манере, свойственной ее возрасту. Захламленный, но все же благородный пансион был совершенно не похож на тесный чердак, где мы впервые увидели малютку.

– Эдит, – поприветствовала я девочку, протягивая руку. – Как я рада снова тебя видеть. Как тебе идет это платьице! Мама сшила? Подойди поближе, дай я взгляну!

Комбинация ласки и приказа заставила девочку подойти ко мне робкими шажками. От того боязливого, сжавшегося в комочек ребенка, какой мы ее увидели в первый раз, ничего не осталось. Блестящие черные кудряшки были перехвачены прелестным клетчатым бантом.

– Анна Брайант обшивает теперь всех постояльцев, – сказал профессор, ласково улыбаясь ребенку. – Никаких больше рубашек по дюжине за пару пенни. У нее просторная квартира наверху, поэтому очаровательная мисс Эдит навещает меня каждый день, но вскоре она пойдет в школу, и уж я прослежу, чтобы она не пропускала занятия. В моем возрасте очень приятно сопровождать такую милую маленькую леди.

Малышка Эдит вспыхнула, услышав комплимент, но я ощутила, что сама идея пойти в школу пугает ее.

– Там будет очень интересно, – пообещала я, беря девочку за руку. – Я преподавала в школе!

На самом деле я была гувернанткой, так что моя «школа» ограничивалась одной классной комнатой и двумя-тремя учениками, пока к мальчикам не стали ездить гувернеры, а к девочкам преподавательницы словесности, живописи и хороших манер.

– Это правда, мисс Хаксли? Учителя будут говорить, как вы, и выглядеть тоже?

Тут вмешалась Ирен:

– Ну, у них не будет английского акцента, но они станут тебя обучать. Образование – великая вещь.

Эдит серьезно кивнула, а потом предложила профессору накрыть стол для чая.

– Она обожает чаепития, – признался старик, когда девочка скрылась за занавесками, где находилась крошечная кладовка. – У нас есть ягодный джем и мармелад. Правда, боюсь, мисс Хаксли, чай холодный, но не настолько, чтобы назвать его ледяным. Просто я не могу позволить малышке управляться с плитой.

– Разумеется. Холодный чай очень… бодрит.

– Я рада, что вы поселили ее мать наверху, – сказала Ирен, понизив голос. – Слава богу, что они переехали с того отвратительного чердака.

– Слава богу, что вы отыскали ее после стольких лет. Мы понятия не имели, что она живет в такой нищете, и про Эдит ничего не знали…

– Да, в любом большом городе много беспризорных детей, – вздохнула примадонна, – и я такой же ребенок, только повзрослевший.

– Думаю, расти под присмотром бывших звезд варьете – это не подарок.

Ирен взяла старика за руку:

– Напротив. Я всем вам обязана. Меня научили петь, играть, танцевать. Я была профессиональной русалкой и гипнотизером-любителем. И стреляла почти так же метко, как Энни Оукли[34].

– И была при этом даже младше Эдит, – согласился профессор. – Я рад, что все эти фокусы пригодились тебе в жизни, но пение всегда было твоим величайшим талантом.

Мы все замолчали, поскольку с пением Ирен пришлось проститься в силу обстоятельств. Из-за преследований короля Богемии более двух лет назад она бросила карьеру оперной певицы на взлете, и ее былые заслуги померкли, как половина радуги скрывается за облаками.

– Но помимо бывших артистов рядом со мной был и еще кое-кто, – сказала Ирен, и по голосу было слышно, что она с трудом справляется с меланхолией. – Я говорю о Женщине в черном, которая навещала меня за кулисами в первые годы жизни, пока не исчезла навеки. Похоже, я обречена расследовать загадку своего рождения. Надеюсь, что вы сможете подсказать мне, где искать потерянную мать.

– Я? С чего ты так решила?

– Вы все знаете, – сказала я.

Добродушное лицо Ламара вспыхнуло, но больше всего зарделись нос, уши и пухлые щеки.

– Так написано на афишах, мисс Хаксли, но вы же знаете, что театр – это на девять десятых мошенничество, и на одну десятую – удача.

– Вы забыли о шести десятых таланта, – заметила Ирен. – Может быть, ваши знания и не так пространны, профессор, но их нельзя недооценивать.

Мистер Ламар пожал плечами, но вид у него был довольный.

– Чем же я могу помочь? – спросил он у Ирен.

– У вас энциклопедическая память. У меня есть основания подозревать, что женщина по имени Элиза Гилберт, похороненная на Гринвудском кладбище в январе шестьдесят первого года, может иметь отношение к моему рождению. Но в «Геральд» за то число нет некролога с ее именем.

– Не хотелось бы так говорить, но в Нью-Йорке газет как грязи. Может быть, стоит просмотреть их все.

У меня вырвался стон.

– Больше никаких драконов и никаких подземелий! – взмолилась я.

Профессор нахмурился, не уловив смысл моего замечания, но Ирен все поняла.

– Человек, которого хоронят на Гринвудском кладбище, занимает достаточно видное положение, чтобы его смерти уделили внимание все газеты, да и «Геральд» не второсортная газетенка, она была основана в начале века.

Чудо-профессор пробежал пальцами по многочисленным карманам невидимого сюртука, пародируя собственное представление, в ходе которого он извлекал факты из воздуха.

– Элиза. Отчаявшаяся мать, которая бежит прямо по льду реки, спасаясь бегством от жестокого рабовладельца в романе Гарриет Элизабет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома». Сэр Уильям Швенк Гилберт, британский композитор, автор комических опер. Хамфри Гилберт, который открыл остров Ньюфаундленд во времена королевы Елизаветы Первой. Но Элизы Гилберт нет, Ирен. Прости. Я хотел бы извлечь волшебную карту, настоящую, осязаемую, которая помогла бы тебе воссоединиться с матерью, но это имя ничего мне не говорит.