Не проси ее петь о любви - Екатерина Радион

– Если ты не замечаешь меня, это не значит, что я отсутствую в твоей жизни. Я наблюдал, Лави. За тобой на практических и совместных парах. Ты всегда одна. Всегда сдаешь первая работу и берешь дополнительное задание. Понимаешь… для большинства Илавин Аварро – самодовольная выскочка-заучка, которой чужды развлечения. Для них Илавин Аварро – человек, который никогда не протянет руку помощи. И не заводи свою любимую песню о том, что лучшая помощь – не дать списать. Ты всегда находишься в крайности. Почему было не объяснить, не подсказать? Дай угадаю… Слишком много твоего драгоценного времени, да?!

Под напором Раульфана Илви сжалась вся в комок, обняла себя за плечи, словно пыталась спрятаться, укрыться от болезненных правдивых слов за… нет, не за маской безразличия. Сейчас ее сердце так быстро колотилось в груди от негодования, что напускное спокойствие не справлялось, показывая миру истинные эмоции волшебницы.

Раульфан подошел к ней и обнял, уложив голову Илви себе на плечо. Осторожно поглаживая ее по спине, Рауль поцеловал ее в макушку и прошептал на ухо:

– Можешь поплакать. Тебе станет легче, со слезами уйдут обиды и злость и станет легче.

– Замолчи! – раздраженно бросила Илавин, ударяя его кулачком по груди в робкой надежде, что он бросит ее одну и уйдет.

– Глупая девочка. Я ведь не для того тебе это говорю, чтобы отругать или что-то еще. Я хочу, чтобы ты просто научилась принимать свои чувства. Это не так сложно, как тебе кажется…

Глаза Илавин обожгло, а потом слезы против воли покатились по щекам, оставляя за собой холодные соленые дорожки. Раульфан обреченно вздохнул, подхватил жену на руки, словно она не весила ничего, и понес в ближайший сквер. Валандрия была не только городом шпилей, но и городом садов. Найдя уютную беседку в тени, Рауль накинул на нее маскирующее заклинание, не пропев, прочирикав что-то незнакомое Илавин, и осторожно поставил жену на пол.

Волшебница тут же отвернулась на него, гордо задрала голову, чтобы предательские слезы больше не катились по ее щекам. Внутри было пусто и тоскливо, словно по воле какого-то божества из нее вынули все хорошее, светлое, все то, что давало надежду на счастливое будущее.

– Серьезно. Представь, что за тобой кто-то наблюдает, а ты расклеилась. Всего год. Какой-то год моего общества, и сможешь забыть меня как страшный сон.

– Да кто за нами будет наблюдать под пологом? – разочарованно вздохнула Илви, успокаиваясь. – Да и… не ты ли говорил, что Горин не отстанет.

Она заглянула в глаза мужа, нервно пощелкала пальцами и серьезным спокойным тоном продолжила, словно не ее только что утешали:

– Я не готова. Просто не готова! Я сама еще ребенок! Куда мне?

– Ну, – хмыкнул Рауль, – В прежние времена и в двенадцать рожали.

– Ага. А еще в прежние времена умирали от холеры и прочей гадости, дохли в родах как мухи, не доживали до сорока! Ты на это хочешь равняться? Я – нет! Ран… мне страшно. Я не хочу…

– Чего ты не хочешь? – непонимающе спросил Раульфан, осторожно приобнимая ее за плечи.

– Всего не хочу, этой взрослой жизни, обязанностей… Знаешь, так хотелось оттянуть всю эту гадость еще чуть-чуть, хоть на мгновение… Дойти до конца пятого курса, потом пойти на стажировку, отказывать всем, мотивируя карьерой. И дождаться…

– Дура ты, Лави, – Рауль улыбнулся и поцеловал ее в макушку. – Всегда будет некогда, ты всегда будешь не готова. Отпусти и позволь жизни течь.

– Ага. Отдаться тебе, родить ребенка. Потом еще одного, и еще… Нет, я не хочу, – она отчаянно замотала головой, словно ее слова могли хоть что-то изменить.

– Слушай, давай ты сейчас успокоишься, мы сделаем круг на колесе, помолчим, полюбуемся видом, и пойдем в одно маленькое уютное кафе. Если захочешь, даже за разными столиками поедим.

– Правда можно? – с восторгом спросила Илви, почувствовав манящий запах свободы.

– Правда. Пока ты моя жена, я всегда буду держать свое слово перед тобой. Просто верь мне. Пошли?

Илви довольно закивала, оперлась о предложенную руку и вышла вместе с мужем из беседки. За пологом заклинания галдели птицы, особо смелые даже прыгали под ноги, требуя покормить их, но Илавин их не замечала, полностью погруженная в мысли.

Улочки вновь захватили Илви своей жизнью, шумом, криками торговцев и смехом ребятни. Волшебница только недовольно цокала языком, вспоминая, как она тоже мечтала прогуливать так школу по теплой осенней погоде, а матушка следила за ней. Благодаря заклинаниям она всегда знала, где находится ее нерадивое дитя и, в случае чего, хватала в буквальном смысле за ухо и вела за парту.

– О чем задумалась?

– Да так… я ведь ни одного урока в школе не прогуляла.

– Да ладно?! – искренне удивился Раульфан, осматривая жену с ног до головы. – Ты точно не болеешь?

– Нет, – засмеялась Илви. – Просто матушка следила. И чуть что – брала под белы рученьки и возвращала к учителям.

– Жуть какая! Ну так наверстывай упущенное сейчас. Прогуливать весело!

– Но потом надо догонять… отрабатывать… – упрямо занудила Илви.

– Надо. Но ничто не сравнится с этим ощущением, что тебя вот-вот прижучат, а ты наслаждаешься свободой. Так что давай, расслабься. И, подожди меня здесь, я за билетами, а ты в очереди.

Раульфан аккуратно подвел ее к змейке из людей, ободряюще сжал запястье и затерялся в толпе. Илавин улыбнулась, почувствовав себя маленькой девочкой, которую оставили одну в очереди. Это ощущение усиливалось с каждым человеком, севшим в колесо. Тревога, волнение, смущение. Конечно, она легко сможет пропустить кого-то вперед, но это неприятное чувство стыда… его хотелось избежать любой ценой.

Внимание Илавин привлек силуэт в одном из переулков. Она стала краем глаза изучать его, пытаясь понять, мужчина это или женщина, угадать возраст. Так время тянулось дольше, а сердце не уходило в пятки, неприятно переворачивая все нутро.

Фигура в темном плаще стояла неподвижно, словно это и не человек был, а кто-то накинул кусок ткани на манекен и почему-то бросил. Неожиданно из-под глубокого капюшона на нее глянули два глаза, светящихся желтым. Илви всю передернуло, но всего на мгновение. Потом она почувствовала себя в безопасности.

“Иди ко мне, слушайся меня! Я приведу тебя в страну, где не будет боли и слез, где ты будешь счастлива!” – услышала она голос в голове и сделала первый робкий шаг.

– Лави, вот трусишка! – Раульфан схватил ее за руку, возвращая в очередь. – Я же обещал, что успею. Что случилось, хорошая моя?

За его притворной заботой, по мнению Илавин, не скрывалось никаких теплых чувств. Хотелось снова окунуться в бархатное тепло того голоса, почувствовать себя нужной. Она укусила себя за губу, словно пытаясь прийти в себя.

– Ла-ави? – растягивая гласные спросил Рауль, приобнимая ее за талию и притягивая к себе. – Что случилось?