Охота на Волколака - Диана Маш

мы читали детективный роман – «Приключения пани Чечко». Вам обеим так нравилась главная героиня. Вы называли ее «смекалистой сыщицей».

– Да, но все же это книга… – замялась госпожа Задашная, но тут же засияла, что начищенный пятак. – А ведь я наслышан о господине Ермакове. Читала о нем заметку в «Сплетнике» у прошлом годе. Амалия, ты должна помнить, то дело об отравительнице.

– Ах да, та самая Черная вдова, что любила потчевать молодых студентиков ядом. Помниться, господин пристав мгновенно ее нашел и скрутил. Все газеты им восхищались. Красавец, особливо в форме. Сколько барышень молодых даже прогулки вдоль участка планировали. И как тебе трудится рядом эдаким молодцем, Сонечка?

И смотрит так… проникновенно. Я аж засмущалась.

– Гордей Назарович, мужчина во всех смыслах порядочный и обходительный. Ради нахождения истины и торжества закона, готов на все. Занимать должность его помощницы, большая честь. Смею надеяться, что и он меня тоже ценит.

– Да как не ценить такую умницу – раскрасавишну? – заулыбалась Наталья Андреевна. – А вот давеча в газетах писали, что в Китеж из лесу Волколак, с от такими зубищами, в гости пожаловал, тоже правда? Говорят, к ночи на охоту выходит. Улицы выбирает, где потемнее. Зазевается кто – почитай не жилец…

– Наташенька, что ты такое говоришь? – воскликнула госпожа Режицкая. – Быть того не может.

Госпожа Задашная лишь развела руками.

– За что купила, за то и продаю.

Черная вдова, Князь Тьмы, вот теперь Волколак. Любит простой китежский люд мистику ко всему непонятному приплетать. Впрочем…

Мой взгляд устремился к потолку, над которым висело три призрачные жертвы того самого Волколака.

… И без звучного названия, мистики здесь хоть отбавляй.

– В газетах какой небывальщины токмо не напишут, – отмахнулась тетушка от россказней Натальи Андреевны. – Упыри, Волколаки. Все им лишь бы языком чесать…

– Сонечка, а ты что думаешь? – повернулась ко мне госпожа Задашная. – Волколак то охотится, аль тать ночной?

– Расследование идет полным ходом, Наталья Андреевна, – вымучила я любезную улыбку. – К сожалению, вся информация по нему – тайна следствия. Но одно знаю наверняка, здесь замешен обычный человек. К мистике он не имеет никакого отношения.

Дамы, за исключением Инессы Ивановны, потеряв к теме интерес, заметно приуныли. Да и у меня голова разболелась не на шутку. Еще и мышцы начало ломить. Коснувшись тыльной стороной запястья щеки, я почувствовала исходящий от нее жар. Температура резко скакуна вверх. В таком состоянии не чаи горячие распивать надо, а пластом лежать в постели.

Чем скорее я закончу с делом, пока голова еще немного работает, тем скорее займусь здоровьем.

– Хотя знаете… – я сделала вид, что задумалась. – Было у нас давеча одно… необычное дело. Возможно, вы слышали о смерти столичного медиума? Некой госпожи Амадеи.

Амалия Генриховна и Наталья Андреевна, резко закашлявшись, удивленно переглянулись.

Нечто похожее я уже наблюдала, когда обсуждала с Градиславой Богдановной Соловицкой эту же тему. Не слишком ли странное совпадение?

– Разумеется, наслышаны, – первой подала голос Амалия Генриховна. – Китеж – городок маленький. Любой чих газеты разнесут. Однако, в голову не возьму, чем же это дело так… необычно?

– Ну как же? Дама мертва. Следов никаких. Уж месяц минул, а убийство так и не раскрыто.

– Поговаривали, нрава она была вздорного, строптивого, – вмешалась в разговор Наталья Андреевна. – Не при столь юной барышне будет сказано, но… любовников, ходит слух, меняла, как перчатки. Ссора, поди, случилась. Вот и исход.

Да уж, такими темпами мне до правды не докопаться. Придется идти напрямик.

– Так уж вышло, что перед самой ее кончиной, мы имели с ней короткий разговор, – за столом образовалась гробовая тишина. Три пары глаз уставились на меня в упор. – Госпожа Амадея приглашала меня на личную встречу. Мне показалось, она довольно близко знала моего батюшку…

– Вздор! – заявила, как отрезала госпожа Режицкая. – Алексей Макарович с эдакой падшей женщиной и словом бы не обмолвился.

– Видимо, что-то напутала ты, Сонечка? – нахмурилась Наталья Андреевна.

Тетушка молча поднялась с места, наклонилась ко мне и коснулась лба хрупкой, холодной ладонью.

– Милая, да у тебя жар! – воскликнула она, оторвав руку. – А я-то думаю, чего так раскраснелась. Глаша, немедля Тишку за Модестом Давидычем пошли. И настой неси. Надобно Сонечку уложить, да протереть.

Так и не озвучив весь свой список вопросов – а их у меня было не мало – я была вынуждена подчиниться.

Распрощалась с гостями, в чьих глазах плескалось едва уловимое облегчение вкупе обеспокоенностью, и последовала за Инессой Ивановной.

Раздев и уложив меня в постель, тетушка, не переставая причитала, поругивая меня за беспечность, а Глашу – за невнимательность. Смочив чистую тряпку в холодном настое, она села у изголовья и принялась протирать мне лоб.

Головная боль медленно отступала. Глаза закрылись. Я провалилась в беспокойный сон. Но быстро вынырнула из него, когда явился доктор.

Модест Давидович, дородный мужчина с пышными бакенбардами, в черном пальто и с габаритным кожаным саквояжем под мышкой, гостем в нашем доме был частым. Любил он страстной любовью тетушкину можжевеловую настойку. Дай только повод на огонек заглянуть.

Подробнейше расспросив меня о симптомах, он попросил открыть рот. Затем оттянул нижние веки. Достал стетоскоп, послушал дыхание.

– Инесса Ивановна, голубушка, не стоит вам переживать. У Сонечки типичное переохлаждение. Я выпишу вам нужные микстуры, пущщай Глаша заглянет в аптекарскую лавку. Поите больную куриным супом и, самое главное, до полного выздоровления не выпускайте ее из постели. Покой и сон – вот что Сонечке более всего надобно.

– Успокоили вы мое сердце, милейший Модест Давидыч. Так перепугалась, что душа была на месте. Ладно уж, будет. Оставим Сонечку почивать. Я вас сама провожу.

Они быстро удалились, оставив нас с Глашей наедине. Девушка замешкалась. Затем вытащила из кармана юбки белый конверт и подошла к столу.

– Что там? – спросила я чуть севшим голосом.

Глаша заметно вздрогнула.

– Софья Алексевна, барышня, ух и испужали вы меня. Туточки письмецо вам передать велели. Вы спите – спите, я на столик покамест покладу.

– Нет, – покачала я головой. – Дай сюда.

Приподнявшись на локтях, я приняла сидячее положение и протянула руку. Глаша замешкалась. Опасливо покосилась на дверь, за которой недавно скрылась тетушка, словно хотела выбежать следом, но быстро передумала и вручила мне конверт.

– Вы, токмо, барышня, ежели новости безрадостные, Инессе Ивановне не сказывайте, что, то я вам письмецо передала. Заругает же…

– Не переживай, не скажу, – улыбнулась я ей и принялась внимательно вчитываться в элегантный, канцелярский почерк Поля Маратовича Лавуазье.

Видимо, не дождавшись моего появления в участке, Гордей решил отравить мне рапорт токсикологической лаборатории, коей заправлял