Защита Звездного Престола. Книга 2. Непобедимые - Юрий Иванович

Это означало, что как только прекратится связь с внешним миром, мы атакуем.

Оставшийся в космосе челнок с квартетом воинов, а также наш УБ-6, никто атаковать не стал. По крайней мере до того, как мы произвели разгон и ушли в подпространство. Меня поприветствовали находившиеся в кают-компании пассажиры, владелец корабля, Пьер Сиккерт и Маша Гридер. Мои носилки на колесиках установили на самом обозримом месте, и барон Кири поинтересовался:

– Господин Добряк, вы можете рассказать, что с вами случилось на Покрусте?

– Могу.

– Тогда рассказывайте! Пока у нас ещё есть время… до завтрака осталось двадцать минут.

Скорее всего на завтрак гостеприимные хозяева собрались подавать нам домутил. Внутривенно! Но я это предположение оставил при себе и сказал совсем о другом:

– Благодарю вас за то, что вы предложили доставить меня в столичную больницу.

– Пустое! Так должен поступать каждый подданный нашего королевства! – излишне патетично высказался Фре Лих, оглядывая окружавших его охранников, которые единственные на корабле имели парализаторы на поясе. – Но всё-таки интересно, как вы там сражались с дикими горцами?

– О-о! Мне, можно сказать, не повезло попасть на самую настоящую войну. Сотни, если не тысячи кочаги спускались в долину на грабеж тамошних жителей, и я попался у них на пути. Причём без оружия и без проводника из местных…

– Как же вы выжили?

– Чего уж скрывать: я не столько сражался, сколько бежал! И повезло, что сумел сплавиться по реке. Про скафандр отдельная песня: если бы не он, я бы давно превратился в мёртвого ежика, настолько хорошо эти дикари умеют стрелять из луков…

Я бы ещё много интересного рассказал, но тут корабль после завершения разгона начал Лунманский прыжок. И Булька, до того интенсивно общавшийся со своими сородичами и оговаривавший с ними определённые действия, атаковал.

Первый удар он нанёс по всем, кто стоял в противоположной от нас стороне кают-компании. Пока враги, а в их числе и несколько невинных пассажиров с непониманием в тухнущих глазах валились на пол, второй удар ушёл сквозь левую переборку, в сторону рубки управления. Там ведь наверняка сидели наблюдатели во главе с главным пилотом или дежурным офицером и следили за событиями с помощью обзорных экранов.

Затем меня Гарольд покатил к выходу в главный коридор, а остальные товарищи бросились вязать потерявших сознание противников и вооружаться трофейными парализаторами.

На позицию номер два мы успели как раз вовремя: в коридор сразу их четырёх кают и малой кают-компании, ранее закрытых, вывалились человек тридцать спортивного вида молодчиков с парализаторами в руках. Все в лёгких скафандрах и с поднятыми забралами. Уж не знаю, для чего была задумана именно такая форма одежды, но от третьего нашего ментального удара она не спасла – повалились все.

Тут же мимо меня устремились наши бойцы, несясь к остальным важным точкам корабля. И неважно, что осмотреться им здесь не пришлось и не все лабиринты коридоров и трюмов им были известны, – в успехе сомневаться не приходилось.

Гарольд закатил меня обратно и вместе с ещё одним бойцом метнулся в рубку управления. А мы, четверо носителей риптонов, занялись допросами. И в этом деле была дорога каждая минута. От полученных показаний зависели и все наши дальнейшие действия.

Мы заранее определились, кто кого будет допрашивать. Всё делалось с далеко идущими планами, а именно: если придётся играть новые роли, то следовало выжать максимум информации из нужных объектов. Синява Кассиопейская, которая могла по комплекции заменить барона Кири, его и допрашивала. Цой Тан возился с баронессой. Ну а мы с Малышом выбрали тех лиц из ближайшего окружения владельца корабля, которые подходили нам по комплекции и росту. Риптоны вели между собой постоянный обмен получаемой информацией, и она, таким образом, валилась на нас сразу в четыре потока сознания.

Ну и самое главное, что наши симбионты использовали свои новые наработки, которые им удалось впервые применить при допросе находившегося в коме Стила Берчера. То есть мы своих подопечных даже не приводили в сознание, связь с их мозгом риптоны осуществляли напрямую. Только и следовало наложить руку на лицо допрашиваемого.

Ощущения более чем странные и непередаваемые. Допустим, если лежать в расслабленном состоянии в учебном планификаторе, информация идёт в тебя настолько плотным потоком, что ты за час изучишь то, чем в иных условиях овладел бы лишь за неделю зубрёжки. Но там ты находишься как бы во сне, и вспоминаешь полученные сведения потом, постепенно, а не одним махом. А тут информация о чужой жизни, стремлениях, страхах и переживаниях втекает, как упругая струя воды в тонкий резиновый шарик. То есть вроде всё соображаешь и понимаешь резко, быстро, но при этом кажется, что мозг вот-вот разорвётся, лопнет от переизбытка сведений.

Так что мы, не сговариваясь, попросили наших симбионтов немножко уменьшить объемы новостей, просеивать некоторые не относящиеся к делу детали и подавать нам только самое нужное именно сейчас.

Стоит упомянуть и о реакции арестованных на такой допрос. Даже волевой барон Кири сломался почти сразу. Последние попытки сопротивления разума прекратились уже к концу первой минуты. Остальные не выдерживали и десятка секунд. Слишком уж жестким, неожиданным, а правильнее сказать, ужасным оказался практически полный контроль неведомых для пиклийцев сил над их телом и сознанием. Они ничего не видели и не слышали, не ощущали собственного тела. Зато боль ударяла по всем нервным окончаниям при малейшей задержке с ответом, чуть ли не сводя с ума.

Об этом мы узнали уже потом, наслушавшись слёзных просьб больше так не поступать. Под домутилом тоже страшно, ибо человек частью рассудка всё-таки осознает свою полную беспомощность, но там на него действуют силы угнетения, отсекающие от остального разума и от всего тела в целом. Здесь же новое оружие действовало как некое средство в версии «вечного» лезвия: режет и кромсает во всех направлениях нескончаемо. Причём режет всё, начиная от мягких тканей и заканчивая костями и зубами. При такой пытке не поможет никакая сила воли.

«А нечто, созданное человеком, может противостоять такому воздействию с вашей стороны?» – поинтересовался я на одном из уровней сознания и был Булькой услышан: «Ты имеешь в виду внедрённое в тебя профессором умение сопротивляться допросу под домутилом? Пока судить об этом не могу… Надо экспериментировать… И не раз, как ты сам понимаешь, – рассуждал риптон с явной грустью, словно оправдываясь. – Ну а если честно, то мы в данный момент тоже действуем не совсем зряче, не понимая до конца, как нам удаётся задуманное. Не удивлюсь, если впоследствии выяснится, что мы били огромной кувалдой по тонкой игле… образно выражаясь. Или вместо хирургического скальпеля применяем каменный топор пещерного человека…»

Как бы там ни было, но наши враги давали такие показания и делились в охотку такими сведениями, что многие сложности нашего дальнейшего существования сразу рассеялись, а должные цели чётко определились.