Коротко обо всём. Сборник коротких рассказов - Валентин Валерьевич Пампура

быть беде. Разбираться потом кто прав, кто виноват было бессмысленно. Дашка всегда считала всё произошедшее, единственно верным решением.

Дашка схватила слишком большую картошку, и подавилась. Она закашлялась, а я стал усиленно стучать её по спине. — Я же предупреждал.

— Пре-ду-пре-ждал — Протянула она. Откашлявшись — Зануда. А подавиться я могла, и медленно пережёвывая, каждый кусочек. По-нял. — Она нарочно ставила ударение на последнем слоге, и растягивала его, округляя гласную так, как это делают пятнадцатилетние пацаны, где ни-будь на районе. — Ладно, — прощала она меня — собирайся, поедем в зоопарк.

— Куда?!

— В зоопарк, посмотрим на своих сородичей.

— На кого?

— Ку-да-а-а, ко-го-о — Передразнила она — Ты что глухой? Или русского языка не понимаешь. В зоопарк, место такое есть в городе, где животных держат, что бы люди на них могли смотреть, а животные на людей. Там сегодня вольер с шимпанзе открыли.

— А зачем нам шимпанзе?

— Так, ещё пара вопросов и я убью тебя.

— Хорошо, понял, поехали.

Дашка была не терпелива, в своих устремлениях. Если она, что задумала, то тут не стой у неё на пути. Сметёт как товарняк дворнягу.

Мы с ней познакомились, в метро. Я сидел в вагоне, было поздно, и вагон был пустым. Дашка вошла, осмотрелась и села напротив меня. Она уткнулась в телефон, а я в овал её лица, с прямыми, умными глазами, и волевым подбородком. Волосы пучком были стянуты назад, губы собраны как у спортсмена перед выполнением своей задачи. Я засмотрелся, потеряв всякую осторожность.

— Что? — Спросила она. Прямо посмотрев на меня.

— Ничего.

— У меня на лбу рог?

— Нет.

— Тогда, что?

— Ничего — Промямлил я.

— Так, в чём дело?

— Ни в чём — Я попытался спрятать от неё свой взгляд, но она не отпустила меня.

— Я что, тебе нравлюсь?

— Да — Сказал я утвердительно. Не знаю, что заставило меня тогда сказать ей это. Думаю, это была её особенность, заставить человека сказать то, что он думает.

— Тогда пошли.

— Куда?

— Проводишь меня, не идти же девушке одной по тёмным улицам. — Поезд замедлил ход, свет отбил остановку. Она встала, я последовал за ней.

Так я познакомился с Дашкой. Вернее она познакомила меня с собой. Впрочем, я об этом не жалею. Сам бы я не решился к ней подойти.

В зоопарке, Дашка сразу пошла к приматам. У вольера она остановилась, и стала внимательно наблюдать за обезьянами. Казалось, ничего в мире не интересовало её так, как эти человекообразные. В клетке их было трое. По всей видимости, это была семья. Мама шимпанзе, сидела в углу, и вычёсывала малыша. Малыш молча сидел между её ног, и смотрел на Дашку большими, любопытными глазами. А папа, лежал на гамаке и почёсывал себе живот.

— Всё как в жизни — Заключила Дашка.

— Что? — Спросил я.

— Мать работает, а отец брюхо чешет.

— Может он устал — Во мне взыграла мужская солидарность — Может он не спал всю ночь.

— Ага, в шахте пахал, в третью смену.

В это время шимпанзе принесли фрукты. Папа примат, быстро соскочил с гамака, и, растолкав подошедших приматов к кормушке, стал разбирать фрукты. — Вот, тут мы первые, лишь бы пожрать — Сказала Дашка, кивнув на примата. — Он отобрал фрукты и дал их самке, с детёнышем, а сам взял себе пару бананов и снова ушёл на гамак.

— Смотри — Сказал я — Он распределил корм. Зря ты его так.

— Это ещё ничего не подтверждает, может, он просто не голоден.

— По-моему ты предвзято относишься к мужской половине. — Говорил я, когда мы шли домой.

— Нет, просто я реально смотрю на вещи.

— По-твоему все мужики паразиты, которые сидят на женских шеях? Да?

— Практически да. Это закон природы. Мужики ленивы, и мало приспособлены к жизни. Вся их функция, только и заключена, что в осеменении самок. К чему они всё время и стремятся. Правда, и то делают кое-как.

— А как же мужчина добытчик? Пока он бегает за мамонтами, женщина бережёт семейный очаг.

— Господи, за кем там он бегает? Ты посмотри, на него — Она кивнула на парня в узких джинсах и с феничками на руках.

— Это просто мода и ничего больше.

— Да, мода, которая кастрировала мужское начало.

— А что если бы он был заросший, в шкуре, накинутой на мускулистое тело, и при этом вонял, то с мужским началом у него было бы в порядке.

— Дело не во внешности.

— А в чём.

— В способности принимать волевые решения. И вот этого мужская часть практически уже лишена.

— По-твоему и я безвольное, аморфное существо?!

— Нет, ты совсем другое дело. Ты ещё ребёнок.

— Я ребёнок?!

— Да. Но со временем я выращу из тебя настоящего мужчину. Подержи — Она сунула мне сумку, облокотилась на моё плечо и поправила кроссовок — Жмёт зараза, пятку уже натёрла. Главное слушай меня и делай, что я говорю. И всё у нас получиться — Мы пошли дальше.

— Послушай, — Не унимался я — Если я всё время буду тебя слушать, откуда тогда у меня возьмётся способность к волевым решениям?

— Я её в тебе воспитаю.

— Как же ты её воспитаешь, если я без твоих распоряжений шагу не смогу ступить?

— Не спорь со мной — Она села на скамейку — Садись.

— Я не спорю, просто…

— Сядь! Я сказала не спорить, а это значит соглашаться и делать, что говорят.

— А если я не хочу!

— Что не хочу?

— Соглашаться не хочу.

— Тогда вызови мне такси, и проваливай, на все четыре стороны.

— Зачем такси, тут осталось совсем ничего.

— Я ногу натёрла, идти не могу.

— Тогда я, принимаю волевое решение.

— Что ты делаешь?!

— Я беру тебя на руки, ты ведь не можешь идти.

— Ты с ума сошёл?! Отпусти меня сейчас же.

— Если я тебя отпущу, ты упадёшь.

— Ты мне ещё угрожаешь.

— Я не угрожаю, я констатирую факт. И вообще не дёргайся, лучше держись крепче — Последнюю фразу я произнёс так, что Дашка притихла, и обняла меня за шею.

День подходил к концу. Деревья темнели на фоне лилового неба. Улицы пустели от машин. Загорались фонари, а по не остывшему, асфальту стучали каблуки. Тёплый майский вечер вступал в свои права. Он окутывал город, запахом сирени и тёплым, воздухом наполненным влагой медленно текущей реки. Изредка окно вздрагивало, и по комнате, звеня посудой, проносился трамвай, он с грохотом пролетал мимо кровати, и терялся в углу комнаты, рассыпая, искры, по тёмному, как озеро, зеркалу.

Дашка, совершенно голая, лежала на мятой