Быстрее молнии. Моя автобиография - Усэйн Болт

Я полагаю, что это соперничество было очень значимо для ямайской атлетики, потому что таким образом расширялись границы и повышались стандарты национального спорта. Противостояние заставляло всех работать. Как только новые ребята появлялись в Racers Track Club, я всегда сообщал им: «Вы больше не в средней школе, вы в лагере Racers, и когда вы поедете на международные соревнования, считайте, что представляете не Ямайку, а Racers. Вы должны показать всем: «Эй, смотри, я тренируюсь с Усэйном Болтом: это высокий уровень качества». Вы должны продемонстрировать и доказать этим ребятам, что ваше слово и дело чего-то стоят. Если вы проиграете, лучше не возвращайтесь». И я шутил лишь наполовину.

Всегда велись жаркие споры, у кого атлеты лучше. Люди хотели знать, у какого клуба больше медалей на крупных соревнованиях. Когда раз в четыре года наступали Олимпийские игры, вставал вопрос: «Кто будет представлять команду Ямайки?» Всех интересовал вопрос, сколько представителей от Racers и от MVP поедут на Игры. Вот насколько все было серьезно.

В тот момент, когда был поставлен мировой рекорд в Нью-Йорке, я принес очко команде своего тренера и развязал новую стадию борьбы. Для самого себя я тоже начал битву.

Тайсон.

И она будет жаркой.

Чтобы понять, насколько неожиданным был мой успех на стометровке, надо вспомнить: когда год назад я впервые бежал эту дистанцию, мы с тренером даже не помышляли об Олимпийских играх. Даже не мечтали. Нашей целью были 200 метров. Но вскоре успех на непривычной дистанции стал набирать серьезные обороты, люди видели во мне потенциального золотого медалиста, и, имея в своей копилке мировой рекорд, я не мог не бежать стометровку на Олимпийских играх. Я был Самым Быстрым Человеком на земле. Как я буду смотреть на весь этот мир, если не побегу на Олимпиаде? Это было бы чертовски глупо.

Решение принять участие в Играх было самым простым делом. Шумиха вокруг меня и установление мирового рекорда означали, что фанаты следили за каждым моим шагом. Они говорили: «Эй, да это будет серьезно. Этот парень покажет класс на 100 метрах. Это надо видеть».

Люди приглядывались ко мне, хотели понять, чего я еще могу добиться, и после прохождения квалификации на Олимпийские игры через отборочные турниры на обеих дистанциях в 100 и 200 метров обо мне трезвонили буквально все в спортивном мире. Больше интервью, больше автографов и больше разговоров.

Я же ощущал совсем другое возбуждение. Раньше, при слове «Олимпиада», звучало ли оно дома, в клубе Racers Track Club или во время общения с друзьями, я чувствовал дикую радость, чувство, которое я никогда раньше не испытывал. Я понял, что Афины и 2004 год – еще не были моим временем, тогда я был слишком молод. Как сказал тренер, к каждому атлету приходит его день славы. Тайсон, Асафа, Морис Грин и Донован Бейли испытали это на себе. А Пекин должен был стать моим, и я жаждал наконец собрать плоды своего усердного труда, всей этой боли, пота и тошноты на беговой дорожке Университета вест-индийской культуры. Все видели, что я находился на вершине своей физической формы. Отец пришел несколько раз посмотреть на мои тренировки в Racers, но даже он под конец уже не мог это видеть. Его расстраивало, что я так чертовски напрягаюсь.

Несмотря на ту боль, через которую провел меня тренер, наша пара была крепка и все выдержала. Мы жили и работали, как отец и сын. Все трудности отношений сплотили нас, мои травмы и тренировки он разбирал с гениальной скрупулезностью, которая мне даже в голову не приходила. Он разработал способ увеличения моей силы без раздувания мышц на спине и ногах, с помощью тренера я улучшил свою беговую технику.

К черту сколиоз! Каждый раз, когда мы сталкивались с какой-то помехой в его программе – порванная связка в Хельсинки или разочарование на финише в Осаке, – он находил способ все исправить. Когда тревожные мысли сводили меня с ума, как это случилось во время проклятой гонки на Национальном стадионе в Хельсинки, он вытаскивал меня из этой ямы. Предсказания тренера сбылись: трехлетний план подготовил меня к Олимпийским играм физически и морально.

У меня сохранилась классная фотография, где мы вместе. Тренер и я стоим радостные на беговой дорожке, смеемся, что-то обсуждаем – скорее всего, NBA, а может быть, глупость типа: «Что является более великим изобретением: самолет или мобильный телефон?» (Тренер: «Мобильный, Болт. В том случае, если ты не собираешься никогда покидать Ямайку».) На фото я без рубашки, и всякий раз, глядя на фотографию, я думаю: «О, те дни!» – потому что тогда выглядел действительно здорово: сильное, мускулистое, мощное тело. Я был на пике физической формы, и Пекин никак не мог обойти меня стороной.

Я был в превосходной форме и очень горяч на беговой дорожке. Особо не напрягаясь, я установил самое быстрое время на 200 метрах за весь сезон в Остраве в Чешской республике и снова побил ямайский национальный рекорд в Афинах со временем 19,67 секунды. Но атлет должен иногда скрывать свое нетерпение, потому что во время подготовки к крупному соревнованию важно не распространять о себе слишком много информации. Когда только начался сезон, тренер заявлял меня на все гонки, которые только были возможны. За месяц до Олимпиады он решил, что с меня хватит всевозможных соревнований и теперь нужно готовиться вдали от посторонних глаз.

– Нам больше не нужно участвовать в забегах, – сказал он. – Пусть это будет для всех интригой!

На самом деле это походило на тактику блефа в домино: продемонстрировать свою силу слишком рано означало навредить старту в Китае. Если звезда стометровки смог улучшить свой старт или фазу разгона, для чего ему сообщать об этом всему миру перед приближающейся Олимпиадой? Это только заставит его соперников активизироваться. Мне этого не хотелось, я знал, что элемент сюрприза будет важным тактическим преимуществом даже для того, кто недавно побил мировой рекорд.

Сам же я следил за прогрессом Тайсона в Америке. Я догадывался, что моя победа в Нью-Йорке распалит его, и на первый взгляд он был в превосходной форме. В течение нескольких месяцев, последовавших за моим рекордом на стометровке, благодаря попутному ветру он пробежал 100 метров за почти рекордное время – 9,68 секунды[12]– в США на отборочном турнире к Олимпийским играм. Но затем случилась беда: он повредил подколенное сухожилие там же, во время финала на 200 метрах. Это была серьезная проблема для каждого спринтера, хотя, по слухам, Тайсон волновался из-за моих возможностей не меньше, чем из-за своей травмированной связки. В одном из интервью для журнала он сказал, что, похоже, мои коленки взлетают выше его лица во время гонки. Это был лучший ярлык, который только можно повесить на своего соперника.

Из отчета о годовых результатах, приведенного в газете, я знал, какую позицию занимаю по сравнению с каждым бегуном. Накануне Игр я уже мог предполагать, что произойдет в Пекине на 100 метрах, исходя из событий прошлого.