Роспись по телу - Анна Данилова

– Нет, что ты. Я же слышала ее всего мгновение. Кажется, молодой голос.

– А ты не можешь вспомнить, как сам Бахрах отреагировал на звонок? Не на голос, а на сам звонок?

– Могу. Когда раздался звонок, он весь напрягся и сказал мне: «Женечка, будь другом, возьми трубку и скажи мне, мужской голос или женский?» Я взяла и, когда услышала голос, прикрыла ладонью трубку и сказала, мол, женский. После этого он вздохнул с видимым облегчением и взял трубку. Причем его лицо, когда он слушал этот голос, поначалу было спокойное, если не довольное. И вдруг с ним что-то произошло, лицо его перекосилось, и он рухнул…

– Женский голос… Человек, который позвонил ему, мог быть и мужчиной. Он мог попросить любую женщину позвать Бахраха к телефону, этого ведь тоже нельзя исключать.

– Да, я понимаю.

– Значит, существуют две версии на этот счет: либо эта женщина сказала ему что-то, что так сильно повлияло на него – испугала или пригрозила (или вообще раздался голос, что называется, с того света, понимаешь?); или женщина была лишь посредником, и с Бахрахом говорил мужчина, сообщивший ему что-то очень неприятное для него…

В дверь постучали, и Гел первая увидела Земцову. Как самозванка, как школьница, без разрешения вторгшаяся в святая святых – учительскую и застигнутая врасплох за исправлением двойки в классном журнале, Гел побледнела, а потом покраснела.

– Юля? Привет.

– Привет.

Земцова бросила взгляд на сиротливо лежащий на самом солнцепеке на подоконнике букет желтых роз и покачала головой.

– Что же это вы банку не могли найти? Я сейчас… – и она, взяв букет, вышла из палаты.

– Мне крышка. Я не должна была приходить к тебе сюда и задавать дурацкие вопросы. Да и рассказывать тоже не должна была. Ты уж не выдавай меня. Ведь Земцова помогает мне отыскать одного человека. Она – классная девчонка, она мне ужасно нравится. Но мне не терпелось повидать тебя и расспросить про Михаила Семеновича.

– Да ладно, не дрейфь, я ничего ей не скажу. Между прочим, я тоже приходила к ней еще перед тем, как начать встречаться с ним, но разговора не получилось, в меня тогда словно черт вселился…

– А ты про Уткину знаешь?

– Уткину? А это кто?

Но Гел, неуправляемая в своем стремлении как можно скорее выпутаться из той ситуации, куда она сама же себя и загнала, а потому действующая импульсивно и, разумеется, непродуманно, к счастью, не успела потрясти и без того находящуюся не в лучшем душевном состоянии Женю рассказом о смерти Кати. Вернулась Земцова с трехлитровой банкой в руках с оживающими в воде розами.

– Я вижу, ты немного пришла в себя? – Юля придвинула стул к постели больной и внимательно посмотрела ей в глаза. Ей показалось, что Женя чем-то встревожена. – Как самочувствие?

– А как можно себя чувствовать после того, как тебя изнасиловали сразу трое мужчин?

– Извини… – смутилась Юля.

– Да нет, это я так… – поспешила успокоить ее Женя. – Физически я чувствую себя ничего, только слабость…

– Вы знакомы? – она взглядом скользнула по Гел, которая все это время делала Жене «страшные» глаза и боялась, что ее выдадут.

– Да, мы знакомы. Гел приходила со мной отмечаться на биржу. Если бы не она, мы бы там с тоски подохли, честное слово…

– Неправда, это ты всех смешила своей песенкой про последний рейс…

– Гел, – Юля медленно повернула голову, пытаясь встретиться взглядом с ее бегающими глазами, – ты рассказала ей что-нибудь? Гел, я же вижу, что ты нервничаешь. Мы ничего не должны скрывать друг от друга. Дело очень серьезное… И хотя я пока не могу рассказать вам обо всем, что произошло вчера…

– А что, вчера еще кого-то убили? – вырвалось у Гел.

– Не совсем… – улыбнулась Земцова, впервые видя Гел, ведущую себя, как ребенок. – Девочки, давайте поговорим начистоту… Женя, сначала я задам несколько вопросов тебе, хорошо?

– Да.

– В записной книжке одного хирурга, попросту шрамиста по кличке Гамлет, которого убили не так давно, мы нашли твой адрес.

– Гамлет? Его убили? Но когда?

– Ты знала его?

– Не то чтобы знала… Я встретилась с ним на квартире одного человека.

– Как его звали?

– Михаилом Семеновичем… – и Женя сбивчиво рассказала удивленной Юле о том, как стала любовницей Бахраха, как он уговаривал ее сделать ей шрам и как авансом подарил ей пять тысяч долларов.

Гел, услышав эту цифру, даже ухом не повела. Уж кто-кто, а она знала, что Бахрах никогда не скупился.

– Я отказывалась, и тогда он с грустной миной сказал, что ему очень жаль, что нам придется расстаться… И это при том, что он не был импотентом, понимаете? Я до сих пор не могу понять, зачем ему было уговаривать меня сделать этот шрам.

– А какой именно шрам, он тебе не говорил?

– Нет. Но я увидела рисунок этого шрама, когда пришел Гамлет. К тому времени Михаил Семенович был уже мертв. Он лежал в спальне на полу, а я от страха не знала, что делать… Пришел Гамлет и сказал, что тот конверт, который лежит на подносе, приготовлен для него. Что в нем деньги за работу, я их даже видела. Обыкновенные наши деньги, пухлая пачка, перетянутая резинкой, а сверху пачки – листок.

– И что на этом листке? Какой рисунок? – не выдержала Гел.

– Хочешь, я сама тебе скажу, что на этом листке было? – вдруг предложила Земцова, достала из сумки блокнот и ручкой нарисовала «IN». – Похоже?

– Да, похоже, – удивилась Женя. – Но откуда ты знаешь?

– Этот листок мы нашли у Гамлета в записной книжке.

– Я вспомнила, – вдруг сказала Рейс, – он сказал, что я – «пятая по счету»… Это точно. Я словно сейчас слышу его голос… А как его убили? Кто? За что?

– Его отравили. Он при тебе доставал деньги из конверта?

– Да, достал, посмотрел и обратно положил. Сказал еще, что в инструкции не сказано, чтобы он со мной делился…

– То есть все деньги забрал себе.

– Да.

– Дело в том, что именно эти деньги-то и были отравлены, причем очень сильным ядом. И если бы он вдруг с тобой поделился, то не деньгами, а… смертью… – вздохнула Земцова. – Ну и в историю вы влипли. Чертовщина какая-то. И как это вас угораздило встретиться с одним и тем же человеком?

– Так ведь он жил как раз напротив биржи, на Московской, – напомнила Земцовой Гел. – Я думаю, он просто пас таких вот неудачниц, как мы…

– Может, и пас, да только внимание свое обращал лишь на красивых девушек, – заметила Юля. – Стало быть, ему было не все равно, с кем работать…

– Работать? – удивилась Женя. – И это ты называешь работой?

Юля поняла, что проговорилась. В руках ее все еще находился блокнот. Она пометила себе: осмотреть помещение биржи на предмет подслушивающих устройств…