Исповедь мачехи - Екатерина Сиванова

– Ты уверена, что этот разговор надо проводить при нем?

– Да.

– Хорошо. В воскресенье мы вас ждем.

Ровно в десять утра своим ключом Аля открыла дверь нашей квартиры и зашла в коридор. За ней плелся Коля.

Когда я вышла их встречать, сразу обратила внимание на то, что у дочери новые сумка и сапоги. А я и не знала, что деньги, которые мы давали на эти обновки, потрачены по назначению.

Я так боялась, что Алька, обидевшись на меня (я никак, ну никак не могла понять: за что?), вернет эту мою «материальную помощь».

Во мне все сжималось от мысли, что Аля пришла к нам, чтобы «расставить все точки над i», что сейчас она выложит на стол ключи, документы (мы помогали ей экономить, например отдавая в пользование проездной одного из наших школьников-детей) и деньги… Ведь она разрывала с нами все отношения. А значит, рассуждала я, будет совершать резкие и непродуманные поступки. Предполагая такое развитие событий, я не понимала, как нужно вести себя…

Но опять и опять совершала ошибку, рассуждая и оценивая Алю со своей точки зрения. Я была совершенно необъективна.

У Алевтины все оказалось по-другому. И даже «спасибо» она разучилась говорить сразу, как только перестала общаться с нами.

Разговор происходил в большой комнате. Мы с Андреем сидели на диване, а гости – перед нами на стульях. Аля сразу села, положив ногу на ногу. Она почему-то чувствовала себя хозяйкой положения.

– Ну, Аля, – начала я, – рассказывай. Давайте проясним все, что произошло за время, что мы не виделись. Мы тебя слушаем.

– Что значит: «мы тебя слушаем»?! Ты нас позвала – ты и рассказывай. Это мы тебя пришли послушать… – Аля смотрела мне в глаза, продолжая сидеть, развалившись на стуле, закинув ногу на ногу и положив на коленки руки.

Я обалдела… У меня даже во рту пересохло. Со мной в нашей большой семье, тем более в моем доме, так по-хамски не разговаривал никто и никогда. Эта сцена походила на то, как если бы в театр пришла доярка в грязных сапогах и, сев в первый ряд партера, сказала прима-балерине: «Ну, давай посмотрим, что ты можешь сплясать?..»

Я смотрела на Алю, пыталась увидеть в ее лице объяснение такому тону и поведению и подумала, что, быть может, она так себя ведет от страха и нервозности?..

Нет. Аля вела себя ровно так, как была воспитана с самого рождения своей родной мамой…

Я чувствовала, как весь напрягся сидевший рядом со мной Андрей, и, испугавшись, что он скажет что-то такое, после чего не будет вообще никаких шансов все поправить, начала говорить сама.

Мне сложно сейчас воспроизвести весь свой монолог. Собственно, я озвучивала мысли, которые крутила в своей голове все предыдущие дни.

Алевтина периодически огрызалась, но невнятно, скорее уже поскуливая, а не нападая. Алин жених, сидя рядом с ней, молчал. Я в какой-то момент даже забыла о его присутствии.

Разговор на самом деле был недолгим. О чем тут мы могли долго говорить? У Али все было хорошо, и она наслаждалась своей независимостью от нас. На любой мой вопрос или реплику Андрея ответ звучал один: «Я так хочу… Я так решила». В какой-то момент не выдержали нервы у папы невесты:

– Ты себя слышишь? Ты же все время только и твердишь: «Я хочу, я хочу». А что хочет, например, твой жених? Ответь! Ты ни разу не сказала о человеке, за которого собираешься выйти замуж. Скажи мне: чье «хочу» ты услышала, кроме своего?

– Я твердо знаю, чего хочет моя мама, – с гордостью ответила Аля.

– Отлично! Значит, эта свадьба для тебя и для твоей мамы. Мне больше нечего сказать, – горько резюмировал Андрей.

Я пожелала молодым удачно подготовиться и провести свадьбу при помощи Алиной мамы, вручила им пакет с купленными мной веселыми затеями к свадьбе и ушла на кухню, попросив Андрея еще раз уточнить, когда же заберут наш подарок к Новому году, эту пресловутую микроволновку. Жених с невестой молча ушли. Подарок остался стоять у нас дома. Андрей зашел ко мне на кухню:

– Ты как?

– Нормально… Они Ивану хоть что-нибудь ко дню рождения оставили?

– Катюш!..

– Неужели нет?

– Нет…

– Господи, да что с ней? – даже поговорив лично с Алевтиной, я терялась в догадках: как можно так измениться… Ладно я – плохая, но Андрей, дети… – Они подарок-то свой забрали?

– Нет…

– Радует, что хоть принципиальные…

– Что ты имеешь в виду? – удивленно посмотрел на меня муж.

– Что надо будет возвращать микроволновку в магазин.

– Они сказали, что заберут… Сейчас нести тяжело, они без машины…

Спустя пару дней я позвонила Коле, узнала, что он дома, и отвезла микроволновку сама.

Моя свекровь, бабушка Али, сказала мне, узнав об этом:

– Какая же ты у нас, Катя, дурочка… Сама не понимаешь, так хоть на меня посмотри: я и мой муж все время, пока Андрей был женат на Марине, все возили, возили, возили… А знаешь, что она отвечала на мои вопросы, почему никогда не поможет, спасибо не скажет? «Это же вам надо, вот вы и везете. Да и лишнее у вас, наверное…»

Скорее всего свекровь была права. Но мой поступок мог послужить поводом к тому, чтобы мне позвонила Аля и хотя бы попыталась отыграть ситуацию назад. Алевтина прислала «спасибо» в телефонном сообщении. Больше поводов общаться с ней у меня не было.

Декабрь подходил к концу, вовсю шла подготовка к Новому году. На праздничные дни мы ждали в гости родителей Андрея.

Темп моей жизни стал еще выше. Я, как всегда, все успевала, со всем справлялась. Но у меня постоянно было плохое настроение.

Мыслями я возвращалась к Але. Конечно, имели место переживания по поводу свадьбы, по поводу ее замужества вообще, но я понимала, что сейчас изменить что-то, повлиять на что-то не могу.

Самым тяжелым оказалось для меня то, что я очень скучала по ней. Я скучала по нашим разговорам, по моим заботам, связанным с этим взрослым ребенком, по нашему общению в интернете. Только в те предновогодние дни я осознала, какую огромную часть в моей жизни заняла за эти годы Алька. Просто так заполнить эту пустоту не получалось… Да и дома все разговоры сводились к тому, что произошло.

У младших детей в школах шли всякие новогодние мероприятия. Особенно важным мое присутствие на «елке» в классе было для Маши. Ведь год назад, в декабре, только-только родился Иван, и я была «невыездная». Я старалась ничем не омрачать детям их веселье, но то и дело они спрашивали меня: «Мамочка, ну почему ты все время такая грустная?..» Мне было очень стыдно, я так хотела нажать внутри себя какую-нибудь кнопку и выключить эту мою любовь к Але.

Нам всем детям, Андрею и мне – было тяжело и больно.

Новый год мы, как всегда, встречали в Доме. К нам приехали родители Андрея. Но в этот раз с нами не было Егора: он решил, что должен быть рядом со своей любимой бабулей – моей мамой, которая в Дом приехать никак не могла.