Нежность - Элисон Маклауд

чем первую леди – любительницу грязных книжонок. Гувер поймет это немедленно.

И еще он поймет, что жена Кеннеди может неведомо для себя сыграть на руку Бюро. Незачем трудиться, рисковать. Она сама подставит ножку мужу. Можно сесть поудобнее, расслабиться и смотреть, как сенатора вышибает из предвыборной гонки его кандидатка в первые леди, тайно рискующая ради скандальной антиамериканской книжки.

Это вполне реально.

Директор Бюро, его помощники и заместители при помощи агентов собрали свыше 400 000 досье на неблагонадежных американцев. Кроме того, каждого сотрудника федеральных учреждений теперь проверяли на возможную нелояльность, отклонения, потенциальный риск. Политики и их семьи тоже были под колпаком. Их расследовали долго и тщательно, как никогда.

Печь для сжигания бумаг в подвале штаб-квартиры ФБР обслуживал человек по имени Иона. Столб дыма от бесконечных документов, просмотренных и сохраненных в памяти старшими чинами ФБР, поднимался высоко над Капитолийским холмом. Иону наняли давным-давно – еще четырнадцатилетним мальчиком – за то, что он не умел читать. И с тех пор он трудился не покладая рук.

Призрак неблагонадежной первой леди – с грязной книжонкой прокоммунистически настроенного писателя, напечатанной ренегатом-издателем, – распалит воображение Гувера.

Молодая супруга сенатора красива, но неброской красотой. На фото ее широко распахнутые глаза были в резком фокусе. Сверкало обручальное кольцо на пальце. Кисти крупные для женщины. Ногти заметно обкусаны. На руке, сжимающей книгу, выступили жилы.

Он пошлет тайные звукозаписи и фото со слушания – особенно Барни Россета и профессора Триллинга, – как велено, директору Нью-Йоркского отделения, замдиректора Бюро. Но этот отпечаток, «образец», отправится прямо в хранилище особых досье в штаб-квартире ФБР, под замок. Хардинг пометит его кодом «ИЮНЬ», относящимся к самому секретному протоколу. И вложит не просто в конверт из коричневой бумаги, под этим конвертом окажется еще один, помеченный «НЕПРИСТОЙНОСТЬ», для централизованного досье непристойности. Так он обойдет помощника директора и экспертов из штаб-квартиры, отправив фото самому Гуверу.

Потому что если он еще на год застрянет в Джоппе, то вышибет себе мозги собственным табельным оружием.

Надежда есть. В прошлом году ответственного оперативного сотрудника, зафиксировавшего всего лишь слух о президенте Эйзенхауэре, произвели в директора отделения – любого в стране, на выбор. Слух гласил, что Айк попытался переспать с женой вашингтонского юриста. Этот юрист внезапно начал фигурировать во всяких федеральных гешефтах, не говоря уже о государственных делах.

Хардинг не мог отвести от нее глаз. Даже после стольких лет занятия фотографией его до сих пор удивляло, что нет двух человек, которые излучали бы свет совершенно одинаково. Хардинг не верил в Бога. Уже не верил. Но физика световой реакции, проступающая на фотобумаге, казалась ему подобием души.

Его мать когда-то «заимствовала» глянцевые журналы из приемных врачей и дантистов, которые убирала. Ребенком он сидел за кухонным столом и часами разглядывал лица, пытаясь понять, как проявляется свет. Молодая супруга сенатора не слепила глаза, как Грейс Келли, и не пылала раскаленным добела жаром Вивьен Ли. Она не была солнечной, как Дорис Дэй, или полночно-знойной, как Элизабет Тейлор. Не светилась, как Монро, и не лучилась, как Катрин Денёв. Жена сенатора была как свеча на всенощной, других слов он подобрать не смог. Огонек свечи в соборе, мерцающий во тьме среди камней и теней.

Ее образ болтался над ванной, окаймленной грязным кольцом. Чего ради сенаторшу занесло в тот день на главпочтамт? Ей хватило мужества явиться на слушание – а это, несомненно, требовало мужества, – но еще она казалась уязвимой, в этих темных, настороженных глазах светилась трудноопределимая беззащитность.

Гувер следил за будущей выборной кампанией, улавливая каждый слух. Руководящим оперативникам был дан бессрочный приказ передавать наверх абсолютно любую информацию на Джека Кеннеди. Хардинг не собирался разочаровывать директора. Не мог себе позволить. Какая другая работа ему светит? Нынче, куда ни плюнь, нужно быть «командным игроком». А вот сотрудники Бюро в этом плане скорее напоминали католическое священство. Бюро любило одиночек. Сотрудника переводили с места на место, чтобы он не пустил корни. Хардинга это устраивало. Он был ущербный и сам это знал. Человек без корней.

В тот день, в прошлом году, когда он вошел в отель «Мейфлауэр», откуда ему было знать, что его ждет Джоппа? Он совершенно не заинтересовался увиденным…

Джоппа когда-то была процветающим городом, но потом пришла в упадок. Теперь сотрудники Бюро именовали это отделение попросту глубинкой или, чаще, глубокой Джоппой. Такая шутка. Послали в Джоппу. Бедняга, его отправили в Джоппу.

Фрэнклин сказал, что досье Кеннеди разбухло от каталожных карточек с информацией о прошлом и настоящем. Там были даже разведданные времен войны, когда Кеннеди служил на флоте. Разведка через замочную скважину, как выразился Фрэнклин. Любимый сорт Гувера, ухмыльнулся он.

Он рассказал, что в сорок втором сенатор Кеннеди, тогда молодой офицер флотской разведки, завел страстный роман с датской журналисткой-социалисткой. Бывшая «мисс Европа», которую короновал сам Морис Шевалье. Оказалось, ее даже пригласили на свадьбу Германа Геринга и там представили шаферу, Адольфу Гитлеру, который впоследствии дал ей три эксклюзивных интервью. В деле были аудиозаписи из «комнаты 132» – усаженного жучками номера в гостинице города Чарльстон в Южной Каролине.

Отчет принесли непосредственно директору. Кеннеди капитально влюбился в прекрасную датчанку, Ингу Арвад, и вдруг решил, что хочет на ней жениться. Несмотря на то, что она была все еще замужем за каким-то кинорежиссером. Еще она почти наверняка шпионила в пользу нацистов, хотя Бюро не смогло раздобыть доказательств. Семья Кеннеди была в ужасе. Кеннеди-старший вместе с Гувером шуровали за кулисами, чтобы перевести Джека по возможности дальше от Южной Каролины. Его перебросили на тихоокеанский фронт, где он и подорвался вместе с патрульным катером.

Сейчас Гувер твердо решил, объединив усилия с несколькими антикатолически настроенными высокопоставленными лицами, закрыть Кеннеди путь в Белый дом. Люди Гувера в СМИ муссировали тему католической угрозы. Как бы ясно Кеннеди ни обозначал свои взгляды на необходимость отделения церкви от государства, журналисты на зарплате у ФБР нагнетали ужасы о президенте, который будет лизать ноги папе римскому.

У Гувера собралась коллекция звукозаписей, на которых Кеннеди, отлично узнаваемый, отчетливо оргазмировал. Начиная с Инги Арвад, предполагаемой нацистки, в сорок втором. И еще 628 страниц заметок плюс аудиозаписи разговоров. Директор Бюро знает Кеннеди, как никто другой. Даже если Бюро не сможет помешать и Кеннеди все же пролезет в Белый дом, он побоится снять Гувера с поста. Кеннеди под колпаком у директора. «Страховые полисы». И все же оба младших Кеннеди презирают Гувера, и он об этом знает. Уже достаточно, чтобы поддержать