Нежность - Элисон Маклауд

Но это – Хардинг отцепил фотографию от бельевой веревки – козырная карта, которая, если ею правильно пойти, вышибет Кеннеди из предвыборной гонки еще до старта. Никакому кандидату не простят жену со скандальной репутацией, любительницу непристойности, скрытную махинаторшу, обладательницу неамериканских вкусов. Никто не был выше подозрений, и ФБР вело разъяснительную работу среди населения, призывая его выполнить свой долг.

В обращениях, составленных лично Директором, Бюро призывало граждан Америки внести свой вклад в спасение страны от разврата – подобно тому, как само Бюро только что помогло искоренить половые извращения в рядах госслужащих. Публика должна пылко защищать моральные устои. Она должна подняться на борьбу с потопом безнравственности и поддержать всеамериканский крестовый поход. Всем, кому не безразлична судьба молодого поколения американцев, следует быть начеку и знать о новых методах растления нравов.

Лучшие психиатры и врачи доказали, что порнография – скрытая угроза моральному, умственному и физическому здоровью. «А вы слышали? Одна девочка начиталась дешевых романов и стала проституткой». «А вы знаете? По статистике, чтение бульварных книжонок повышает склонность к изнасилованиям и разбойным нападениям». «А вы знаете? Так называемое „мягкое порно“ совсем не безобидно. Ответственные органы единодушно считают, что существует связь между многими преступлениями сексуального и насильственного характера, с одной стороны, и непристойным чтивом – с другой стороны, особенно среди молодежи».

Хардинг знал все эти песни наизусть.

Он встал, выключил красный свет, повернул выключатель на стене и полюбовался своей… случайной удачей. Само совершенство. Осталось только напечатать. Редакторы газет расхватают этот снимок, стоит Гуверу его предъявить. Здесь всё – и рука, прижимающая книгу к груди, и отчетливо видное название.

Адрес отпечатался у него в памяти, как номер выигрышного лотерейного билета. Штаб-квартира ФБР, внутренняя почта, секретарю директора мисс Хелен Гэнди, для Дж. Э. Г., код: ИЮНЬ, особое хранилище дел: НЕПРИСТОЙНОСТЬ/Дело номер 80-662, шкаф № 9 из 11, секция 8А/ЧИТАТЕЛИ НЕПРИСТОЙНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.

Жена сенатора, выдающаяся «читательница непристойности», поедет прямо к самому Директору.

Хардинг повернулся к раковине.

Руки жгло огнем.

Изгнанник

i

В 1914 году они собирались в Англию лишь ненадолго – быстренько пожениться летом в Лондоне и наконец-то обрести респектабельность.

Фрида и Лоуренс явились в Кенсингтонское бюро регистрации, прихватив с собой свидетелей – Кэтрин Мэнсфилд и Джека Мёрри. Изгнанник впервые в жизни надел шляпу канотье – собственность неизменно щеголеватого Джека. Фрида облачилась в какой-то костюм, в котором, даже по мнению жениха, выглядела плотнее и солиднее, чем на самом деле.

Потом они сели на автобус и поехали обратно в апартаменты Джека, на торжественный завтрак в садике квартирной хозяйки на заднем дворе. С любительского снимка, сделанного в день свадьбы, смотрят настороженный чисто выбритый юноша в слишком высоком воротничке и чуточку полноватая молодая женщина, уверенная в себе, но не до степени тиранства, хотя челюсть тяжеловата… Невеста была на несколько лет старше жениха…85

Много лет спустя изгнанник «украдет» это фото для описания свадьбы егеря Оливера Меллорса с неприятной женщиной Бертой Кутс, которая, как выяснилось позже, не подходила жениху ни по характеру, ни в постели.

После того как фотография была сделана, Фрида сменила костюм на свободное одеяние а-ля Айседора Дункан, и соседские дети, высунувшись через верх кирпичной стены, глазели на пирующих, как на зверей в зоопарке. В щелях между каменными плитами дворика цвели маки. Кэтрин принесла блюда поджаренного хлеба, меда и вареных яиц. Джек внезапно схватил с бельевой веревки простыню, разодрал пополам и накрыл чумазый от копоти садовый стол. Добрый друг Джека, Дэвид Герберт Лоуренс, теперь женатый человек с надеждами на будущее. В лондонском отделении издательства «Метьюэн и компания» уже готовят к подписанию договор на следующую книгу изгнанника, «Радуга».

Через полгода, на пронзительном ветру январской ночи, изгнанник завидовал им тогдашним, своему собственному счастливому неведению. Блаженный покой в садике за домом, спокойствие того дня разорвалось так же внезапно, как простыня домовладелицы. Не прошло и трех недель, как объявили войну. Их жизни – и его душевный мир – раскололись на «до» и «после».

Границы с Европой и внутри Европы захлопнулись моментально. Информаторы Лоуренса в Лондоне подтвердили, что в Италию возврата нет. Однако он, новоиспеченный глава семейства, не мог себе позволить ничего, кроме Италии. У него за душой едва набралось бы шесть пенсов.

Благодаря помощи друзей супруги вселились в «Треугольник», темный сырой коттедж в Чешеме, Бакингемшир. От безвыходности Лоуренс обратился в благотворительный фонд помощи бедствующим писателям. Получив чек, он отправил письмо, в котором горячо благодарил, но внутренне проклинал скупость руководителей фонда.

Пять месяцев в Чешеме были мрачны, как в могиле. Лоуренс заболел: упадок духа, слабость тела. Он целыми днями сидел у печки, неспособный думать ни о чем, кроме ужасов из ежедневных сводок с фронта, раскачивался взад-вперед – само отчаяние – и медленно распадался на куски.

Когда из-за паводка разлился утиный пруд по соседству, как это часто бывало, коттедж оказался отрезанным от цивилизации (точнее, от ее чешемского подобия). Несмотря на все муки, изгнанник как-то умудрялся царапать пером по бумаге, работая одновременно над книгой о Томасе Гарди и над «Радугой» (название, предложенное Фридой). Но каждая страница давалась чудовищным усилием, и работа шла медленно. Семейная жизнь тоже не ладилась. В иные дни муж и жена презирали друг друга, как никогда раньше.

Потом подвернулась возможность удрать из Чешема. Знакомая писательница Виола Мейнелл предложила им свой маленький домик в имении ее отца в Грейтэме, небольшой деревушке, затерянной среди необитаемых просторов Сассекса. Она сказала, что отец пришлет за Лоуренсом и Фридой семейную машину с шофером.

Если это путь в никуда, думал Лоуренс, пусть так. Все равно у них нет своего места. «Где-нибудь» обычно разочаровывает, а вот «нигде» сулит неисчерпаемые возможности.

Фрида спала рядом в машине, отвесив челюсть. Водитель подался вперед со своего места, вглядываясь в метель. Изгнанник отковырял лед с окна и с усилием опустил стекло. Фрида нахмурилась во сне. Лоуренса не пугало, что в машину врывается снег – он приятно холодил лицо, а горло защищала только что отпущенная борода. Лоуренсу нравилось носить бороду, он гордился, что она так хорошо отросла. Более того, теперь его никто не спутает со всякими там слугами, поскольку их обязывают чисто бриться. Чтобы исключить самую возможность. Он подумал, самодовольно улыбнувшись, что похож на сатира, сбежавшего с римской вазы.

Перспектива Сассекса – холмов, моря – подняла ему настроение. Конечно, это не Итальянская Ривьера, но Сассекс полон неба, ветра, погоды.