Последнее пророчество - Уильям Николсон

– Мне кажется, ты такой же, как я.

– Прошу тебя… – произнес Дымок устало. – Ты даешь мне то, что хочу я, а я даю тебе то, что хочешь ты. И хватит.

В ту же ночь Аира Хаз снова видела сон, в котором снег валил на фоне красного неба, а перед ней лежала широкая равнина, которую пересекали две реки меж крутыми холмами. Во сне Аира кричала: «Подождите! Не уходите без меня!»

От собственного крика женщина проснулась. Лежа в объятиях Анно, Аира шепотом рассказала ему о своем сне.

– Я ненавижу этот дар, – говорила она. – Такая несправедливость… Я хочу, чтобы дар ушел от меня.

– Да, дорогая моя. Это несправедливо.

– Я не хочу быть пророчицей. Мне слишком тяжело.

– Земля, которую ты видишь во снах… она красивая?

– Да.

– Это наша земля?

– Да.

– Ты сможешь привести нас туда?

– Да. – Аира прижалась к мужу и поцеловала такое родное лицо. – Я никогда не оставлю тебя. Они не заставят меня.

В ответ Анно поцеловал ее, но не сказал ничего.

На рассвете Бомен вернулся в жилище рабов, кот следовал за ним на расстоянии. При первой же возможности Бо отвел отца в сторону и рассказал ему о ночном госте.

– Сирин! – воскликнул Анно. – Это же древний дом племени Певцов.

– Я думаю, он был одним из них.

– Не знал, что Певцы еще существуют на свете.

– Кто они такие, папа?

– Я знаю совсем немного. Если бы только у меня были мои книги!

– Это они построили Поющую башню, да?

– Они. Эти люди не имели ни домов, ни вещей, ни семей. Они носили простые мантии и ходили босыми, проводя жизнь в странствиях. У них не было ни оружия, ни доспехов, однако они владели силой, чтобы противостоять Морах.

– А что это за сила?

– Не знаю. Все когда-то было записано, но многое утеряно.

Анно замолчал, погрузившись в думы.

Бомен не сказал отцу о силе, которую обнаружил в себе. Он не был еще окончательно уверен и боялся привлечь излишнее внимание. По тем же причинам юноша не рассказал отцу о словах пришельца: «Ты пришел, чтобы разрушать и править». Едва ли Бомен сам догадывался о смысле этой фразы. Однако он решил поделиться с отцом, что отныне он является частью некоего грандиозного плана.

– Я думаю, что не зря оказался здесь, папа. Я думаю, что должен сделать кое-что.

– Все мы оказались здесь неспроста, Бо. Мы должны наблюдать и ждать.

Когда прочие отправились на дневную работу, Бомен прилег в бараке. Не замеченный никем, Дымок проскользнул за юношей и устроился под кроватью. И уже проваливаясь в сон, Бомен ощутил дрожь, которую искал долгими ночами, – звук слишком далекий, чтобы услышать, движение слишком далекое, чтобы увидеть, словно промелькнувшая тень во мраке…

Кесс!

Дрожь была такой слабой, что, казалось, мысли Бомена производят больше шума. Сейчас дрожь вновь пропала. Но это была сестра, Бомен знал точно.

Кестрель приближалась.

Кестрель лежала на узкой детской кровати в карете Йодиллы, когда ощутила короткую дрожь контакта. Девушка постаралась сосредоточиться и замереть, насколько это возможно в трясущейся скрипящей карете, но ощущение не повторилось. Ослабив концентрацию, Кестрель обнаружила, что Сирей обращается к ней со своего ложа в глубине затененной кареты.

– Почему ты не отвечаешь, Кесс? Ты рассердилась на меня?

– Нет. Я думаю о брате.

– А, твой брат. Ты всегда думаешь о нем.

– Если бы ты узнала моего брата, то тоже бы его полюбила.

– Не думаю, – мрачно заметила Сирей. – Мне никто не нравится, за исключением Ланки. А это не в счет. Ну, и еще тебя.

Однако внезапно принцессе пришла в голову новая мысль.

– Твой брат похож на тебя?

– Не знаю, похож ли. Я-то чувствую, будто он – часть меня.

– Он такого же роста, как ты?

– Немножко выше.

– А еще?

– Что ты хочешь знать?

– Ну, например, цвет волос?

– Темный, как и у меня. У него бледное лицо. Он спокойный. Часто выглядит печальным. Бо может понимать чувства других людей, просто наблюдая за ними.

– Он собирается на ком-нибудь жениться?

– Вряд ли. Бо довольно одинокий человек.

– Как и я, – заявила Сирей.

Принцесса улеглась на пышную кровать и, покачиваясь в монотонном ритме кареты, позволила новой идее захватить ее. Кестрель была ее единственной подругой и единственным человеком, за исключением родителей, которого она любила. Бомен похож на Кесс, только он – мужчина. Почему бы ей не полюбить и его?

– Я думаю, что могу выйти замуж за твоего брата, – заявила принцесса.

Кестрель громко рассмеялась.

– А тебе не кажется, что следовало бы сначала спросить его?

– Зачем? Он захочет жениться на мне. Я ведь красивая.

– Ах, Сирей. Ты такая, такая…

– И какая же?

– Такая бесхитростная. Я не знаю, как еще выразить это.

– Ты хочешь сказать, что я глупая?

– Нет, не глупая. Только ты многого не понимаешь.

– Мама говорила, что мужчины хотят жениться на красивых женщинах. Она говорила: не важно, что ты глупа, главное, ты прекрасна.

– Бомен не похож на прочих мужчин.

– То есть ему не нужна красивая жена?

– Не думаю.

– Тогда зачем же быть красивой? – Сирей чуть не плакала, негодуя, что столько усилий потрачено впустую.

Кестрель ничего не ответила, и принцесса продолжала хныкать.

– Перестань, – сказала Кесс – Не стоит переживать из-за такой ерунды. Если бы тебе было больно, вот тогда…

– Хорошо, Кестрель. Не сердись на меня, или я… Нет, не буду.

– В любом случае ты не можешь выйти замуж за моего брата. Ты же собираешься выйти совсем за другого человека. Кем бы он ни был.

– Нет.

– Ты же говоришь, что должна.

– А ты сказала, что в моем положении никогда бы не вышла замуж.

– Но ведь я – не ты.

– Ах, Кесс, как бы я хотела, чтобы ты была мною! А я бы стала тобой. Ты же собираешься танцевать вместо меня, сама знаешь. Ты уже почти станешь мною, хоть на чуть-чуть. Подумай, как здорово быть такой красивой!

– Не хочу, – сказала Кестрель.

– Почему?