Судьба с чужого плеча - Анна Иванова

— Есть. Поедем ко мне на работу. Там я за полчаса узнаю, у кого в городе имеется красная «Мазда»-тройка.

— Боюсь, список будет немаленький.

— Ничего, ты всех допросишь. Расколются, как миленькие, дня не пройдет. Интересно, чем ты их берешь?

— Отверткой, — припоминаю его недавний промах.

Игорь надевает шлем и то ли не слышит, то ли игнорирует мое последнее замечание. Мотоцикл оживает. Я прижимаюсь к плечу Игоря. Несмотря на пластиковое забрало, в ноздри проникает горьковатый аромат его кожи. Я так глубоко втягиваю носом воздух, что голова идет кругом. Приходится сильнее прижаться к спине Игоря, чтобы не свалиться с мотоцикла на повороте. Мы останавливаемся возле странного двухэтажного здания, больше напоминающего кирпичную коробку. Я снимаю шлем, чтобы убедиться, что зрение меня не подводит: к стене прибиты два настоящих мотоцикла. Игорь, сидя, осматривает здание так, будто, как и я, видит его впервые. Картина ему явно нравится. Он довольно кивает и, раскинув руки, объявляет:

— Добро пожаловать в святую святых байкерского движения! Батон, открывай! — кричит двустворчатым металлическим дверям.

Полминуты спустя одна из створок открывается, и на пороге нас встречает кучерявый парень в огромных пластиковых очках и комбинезоне. Улыбаясь во все тридцать два зуба, он кричит:

— Батон, Батон! Че сразу Батон…

Увидев меня, он замирает на полуслове. Игорь отодвигает окаменевшего парня в сторону и пропускает меня вперед. Батон неожиданно приходит в себя и, подпрыгивая, убегает в глубь здания. Через минуту оттуда доносится крик:

— Мужики, шеф модель притащил!

— Какую? Серия? Номер? — раздаются голоса в ответ.

— Топ-модель, самую настоящую, одни ноги два метра!

Игорь пропускает крики мимо ушей и подталкивает меня вперед. Мы проходим по коридору вдоль расставленных в ряд мотоциклов.

— Это трупы, — машет в их сторону Игорь. — Что у нас здесь? — приподнимает полиэтиленовый чехол на одном из мотоциклов. — Тоже труп, — переходит к следующему и чуть не подпрыгивает от радости. — Смотри, какая красота! На прошлой неделе покрасили.

Я нехотя наклоняюсь и заглядываю под чехол. С языка почти срываются слова: «Мы не за этим сюда приехали», но тут я замечаю яркий глянцевый бок мотоцикла и охаю от восхищения. Он на самом деле прекрасен: оранжевый корпус подсвечивает стальное обрамление, как заходящее солнце — морскую воду. Рука сама тянется потрогать эту красоту, но Игорь тащит меня в комнату, вдоль стен которой выстроились мотоциклы. В промежутках виднеются компьютерные столы, Игорь подводит меня к самому большому из них. На кожаном кресле висит настоящая байкерская куртка, с молниями и клепками. Именно этой детали не хватало, чтобы представить Игоря в образе байкера, только не шаблонного, с грязными сосульками волос и торчащей в стороны бородой, а неправдоподобно гламурного, с модной прической и легкой небритостью, будто сошедшего с обложки глянцевого журнала.

— Это мое кресло, — хвалится он.

— А я думала, у тебя личный кабинет. Ты же начальник!

— Я не конторская крыса. Я сам, этими руками, — подносит чистые пальцы с ухоженными ногтями к моему лицу он, — копаюсь в мотоциклах.

— Сколько человек здесь работает?

— Со мной пять, а без меня никто не работает.

— Шеф, у нас будет секретарша? — заглядывает Батон, пританцовывая под звуки старого рок-н-ролла, доносящегося из огромных, словно в кинотеатре, колонок. Следом за ним, хихикая, как маленькие дети, на пороге появляются еще трое мужчин.

— Вот это цыпа, — присвистывает качок в костюме цвета хаки.

— Родион, — с самым серьезным видом протягивает мне руку мужчина в вязаной шапочке.

— Мы его рабы, — говорит высоким, почти детским, голосом низенький полный паренек в джинсах с оттянутыми коленками. — А вы кто будете?

— Мужики, это Дина, — объявляет Игорь. — Дина, это мужики. И нет, Батон, она не будет работать у нас секретаршей. Я вообще никогда не приведу женщину-секретаря в ваш дружелюбный блудливый коллектив. Будешь ко мне с этим приставать — уволю.

— Я думал, рабов не увольняют, а продают…

— Покажите гостье, чем вы здесь занимаетесь, когда я за вами наблюдаю. А я пока отлучусь. Надо навести кое-какие справки.

— Раньше он сюда подружек не приводил, — замечает Батон, когда за Игорем закрывается дверь.

— Я не подружка.

— Да, а кто? — спрашивает мужик в шапочке.

— Любовница? — предполагает коротышка.

— Нет, — стараюсь сохранять невозмутимый вид, — соседка.

Мужчины переглядываются.

— Другое дело, — замечает качок.

— Соседка — это уже серьезно, — кивает головой коротышка.

— Игорь помогает мне разобраться с одним делом, — непонятно с какой стати оправдываюсь я.

— Это многое объясняет, — смеется Батон.

Кажется, он, как и я, не понимает, чему так удивляются остальные.

— Он нам всем в свое время помог разобраться с делами, — говорит мужик в шапочке.

Я вспоминаю слова коротышки о рабах, и мне становится не по себе.

— Ты чего так испугалась? — не то спрашивает, не то наезжает качок. — Помог в хорошем смысле!

— Прямо на душе полегчало.

— Я к нему пришел бабла просить, а он мне предложил заработать самому.

— Ничего себе помог, — говорю я.

— Конечно, помог! Ходил бы я до сих пор и просил, а так сам зарабатываю, ни от кого подачек не жду. Лехину семью он вообще от голодной смерти спас, — кивает качок в сторону коротышки.

— На заводе сократили, работы в городе нет, жена в декретном отпуске. То там починю, то там донесу — вот тебе и копейка. У старшего от недоедания рахит начался. Если б Игорюху не встретил… — машет рукой он.

— А мне он душу спас, — признается мужик в вязаной шапочке.

— Из запоя он тебя вытянул! — смеется коротышка.

— Говорю же, — кивает мужик, — душу спас.

— А ты? — качок толкает в бок Батона.

— А что сразу Батон? — пошатывается от удара тот. — Я его племянник.

— Игорь, оказывается, настоящая мать Тереза, — говорю я.

— А ты не знала? — удивляется коротышка.

— Что же ты тогда здесь делаешь? — наезжает качок.

— Ты не достойна! — вносит свои пять копеек Батон.

— Я уже начала догадываться и скоро наверстаю упущенное.

— Другой разговор, — кивает мужик в шапке.

— Только сильно не обольщайся, — говорит коротышка. — У Игорюхи уже есть настоящая любовь. Это место тебе не занять.

— Какая же?