Одна ложь на двоих - Мария Шарикова

— Йен? О чём ты думаешь? — позвала Ирина, заметив на его лице мечтательное выражение. — Что же ты ответишь на мой вопрос?

— Я постараюсь не ревновать, но поверь, это чертовски сложно сделать, когда моя жена такая красавица!

Следующая неделя прошла для Ирины незаметно. И не потому, что они с мужем проводили вместе каждую ночь. Герцогиня ценила в отношениях не только телесную близость, но и душевную.

Девушка постепенно узнавала супруга и с каждым разом находила новые грани его непростой личности. Он мог быть нежным и ласковым, но мог неожиданно стать упрямым и сдержанным, стоило Ирине ненароком коснуться тех тем, о которых муж не хотел говорить.

Вот и сейчас, когда они лежали на берегу реки, протекавшей на территории их поместья, наслаждаясь обществом друг друга, Йен вновь показал свой характер. Голова Ирины покоилась у мужа на плече, и она ласково водила пальцами по его груди.

— Скажи мне, — игриво поинтересовалась девушка, поддерживая игру, которую они начали несколько минут назад, — почему все зовут тебя Йен, а не Джеймс. Ведь я слышала, что Джеймс это фамильное имя.

Йен нахмурил брови, не желая отвечать на вопрос. Крепко прижав к себе, он попытался её отвлечь, но Ирину было не так просто провести.

— Йен, неужели я спросила что-то, что мне не следует знать? — поинтересовалась герцогиня, перевернувшись на живот.

— Так меня называла моя первая жена, cherie, и это вызывает не самые лучшие воспоминания, — ответил Йен, стараясь быть максимально честным.

Его до сих пор трясло, когда кто-то называл его Джеймсом. Герцог помнил, как Амилия звала на помощь, а он ничего не мог сделать! Собственное бессилие было его главным грехом перед покойной супругой.

— Прости, я не хотела напоминать, — виновато промолвила Ирина, касаясь его плеча, — но почему именно Йен? Такое необычное имя… Оно английское?

— Шотландское, — отозвался герцог, вновь привлекая её к себе, — в детстве маменька звала меня Ян, на польский манер, а бабушка, не желая путать с отцом и дедом, стала назвать меня Йен… Хотя полный вариант моего второго имени — Оуэн.

— Это то же самое, что Иван по-русски, — ласково сказала герцогиня, коснувшись пальцем губ мужа, — Иван… Ванечка, мне нравится!

— Ну, а теперь, когда с вопросами покончено, может быть совершим небольшое плавание? — поинтересовался Йен, заглядывая в огромные ореховые глаза, окутанные дымкой желания, — сейчас ничто не помешает тебе получить удовольствие.

— Раз вы настаиваете, милорд! — резко вскочив на ноги, промолвила Ирина, направляясь к воде.

На ней была лишь прозрачная сорочка, а тёмные локоны свободно струились по спине, делая её похожей на таинственную нимфу.

Девушка смело вошла в воду, устремив на мужа дерзкий взгляд своих тёмных очей. Йен мог любоваться ею вечно, но понял, что не сможет долго противостоять искушению.

В два шага преодолев разделяющее их расстояние, герцог поймал жену в свои объятья. Сорочка прилипла к ней как вторая кожа, а мокрые локоны обрамляли лицо, делая её необычайно трогательной.

- Знаешь, чего мне хочется больше всего? — на ухо шепнул ей герцог, не выпуская из кольца своих рук.

— Могу только представить, — громко смеясь, промолвила Ирина, — подобный твой взгляд не сулит мне ничего хорошего!

— Ты права, — произнес Йен, крепче прижимая её к себе, — единственное, о чём я могу думать, так это о том как ты прекрасна. Я хочу слышать как с твоих уст срываются стоны удовольствия когда ты открываешься мне, cheire. Я хочу… Я хочу сказать, что мне очень нужна, Айрин!

Его слова стали для Ирины важнее любого признания в любви. Осознание того, что она нужна мужу хотя бы сейчас, придала ей больше уверенности и надежды на их совместное будущее. Обвив шею мужа руками, она сама коснулась губами его губ. Вначале поцелуй был робким и неуклюжим, но вскоре Ирина осмелела, чувствуя, что муж вручил всю власть в её руки. Она гладила широкие плечи, запускала длинные пальцы в каштановые волосы, не желая отпускать от себя.

— Я люблю тебя, Оуэн Мэтью Д'Арси, — шепнула герцогиня, целуя его лицо, — никогда не забывай об этом!

Йен не знал, что может ответить на подобное признание, чувствуя, что ком стоит в горле. Он не хотел лгать, потому, что был уверен, что Ирина непременно догадается обо обмане. Она уже просила его не называть её «My love» (англ. — любовь моя), хотя в английском языке такое выражение часто использовалось не как выражение любви. Оно скорее превратилось в некую формальность, которые использовали мужья по отношению к своим жёнам. Но Айрин была не такой. Она не любила фальшь, и герцог считал нужным мириться с её желанием. Йен не мог сказать ей, что любит, но мог показать, что именно она нужна ему как воздух, именно к ней он испытывает необычайную нежность, на которую раньше не был способен.

— Айрин, — только и сорвалось с его уст, прежде чем он привлёк её к себе, желая любить её медленно, так, чтобы она могла понять его без слов.

Герцог вынес на берег свою драгоценную ношу и опустил её на тёплый песок. Он снял с неё сорочку, и стал трепетно целовать каждый кусочек её великолепного тела.

Ирина с готовностью принимала эти ласки, довольствуясь этой малостью. Герцогиня из-за всех сил пыталась убедить себя в том, что не возможно заставить мужа любить её, ведь любовь не терпит принуждения. Она не знала, что принесёт ей следующий день, ведь страсть это не единственное, что сближает двух людей, но… Видимо, в душе она по-прежнему оставалась той наивной девочкой, верующей в чудо.

Йен заметил перемену в поведении жены и, замерев, постарался заглянуть ей в глаза.

— Cherie, что-то не так?

— Всё в порядке, — отозвалась девушка, натянуто улыбнувшись, — я просто хотела спросить… Йен, ты принадлежишь только мне? Хотя бы сейчас…

— Разумеется, Айрин, — шепнул герцог, склоняясь к её губам, — как и ты принадлежишь только мне! Нет, правильнее будет, если я скажу, что сейчас мы принадлежим друг другу.

Его глаза потемнели, а дыхание сделалось тяжёлым. Он вновь заставил её забыть обо всём на свете, даря то самое блаженство, которое как ничто сближало двоих людей, созданных друг для друга.

— Айрин, мне нужно съездить в Лондон, — как-то за ужином произнёс герцог, понимая, что несколько недель, о которых он говорил мистеру Смиту, уже давно истекли.

Прошла неделя с тех пор, как они страстно любили друг друга на берегу реки, и с тех пор Ирину как будто бы подменили. Девушка была по-прежнему отзывчива к его ласкам, но Йен заметил в её поведении некоторые изменения. Она не задавала лишних вопросов, как и не говорила больше о том, что любит его. Спустя несколько мгновений, после его слов, супруга подняла на него свои огромные глаза, где герцог смог разглядеть грусть.