Инструктор по убийству - Сергей Самаров

— Лучше будет, если вы ему растолкуете, вернее, просто прикажете. А он передаст ваше распоряжение своим бойцам. Мне предстоит то же самое доходчиво объяснить подполковнику Лихареву. Договориться с ним будет сложнее. Он обязательно пожелает завести уголовное дело, и ему нужны будут фигуранты.

— А этот-то здесь при чем?

— А я разве не сказал вам? Извините, товарищ полковник. Я за рулем разговариваю. Еду быстро. И за дорогой слежу, и рулю. Короче говоря, еще в городе я начал опасаться, что мы с подполковником Балакиревым можем опоздать, поэтому позвонил Лихареву и попросил его помочь группой силовой поддержки. Ему добираться недалеко.

— Думаю, это ты зря сделал, — задумчиво произнес Альтшулер. — Лихарев — человек упертый и не гибкий. Но теперь уже ничего не изменить. Ты решай с ним вопрос. Если он не согласится, то группа Балакирева будет действовать самостоятельно. Я сейчас позвоню подполковнику, отдам ему прямой приказ.

— Хорошо. Мы уже подъезжаем к повороту. На грунтовой дороге мне будет сложно разговаривать. Конец связи, товарищ полковник, — завершил я разговор армейской формулировкой.

— Конец связи, — согласился Альтшулер.

Через несколько минут в наушниках моего шлема раздался сигнал вызова. Я включил связь.

— Подъезжаем, товарищ подполковник? — спросил Балакирев.

— Подъезжаем, товарищ подполковник, — согласился я.

— Мне сейчас полковник Альтшулер звонил. Дал серьезный приказ.

— Я в курсе. Я с ним разговаривал несколько минут назад.

— Что насчет приказа думаете?

— Думаю, это насущная необходимость.

— А я опасался, что вы против будете.

Он, похоже, вынуждал меня сказать, что полковник Альтшулер действовал по моему совету. Но я этого говорить не пожелал, просто оставил его фразу без комментариев.

— Как там на месте обстановка? Вы же звонили, узнавали.

— Возможно, что-то изменилось. Должно было так произойти. Туда, скорее всего, раньше нас прибыла группа силовой поддержки районного отделения следственного комитета. Они должны уже быть на месте. Я сейчас выясню и вам сообщу.

Я выключил связь на шлеме, чтобы Балакирев не услышал лишнего, и позвонил майору Никифорову.

Вячеслав Петрович обещал держать трубку под рукой, но ответил не сразу. Я, говоря честно, начал уже беспокоиться.

— Слушаю тебя, Виктор Вячеславович, — сказал он.

— Нет, это я тебя слушаю. Обстановку доложи.

— Прибыла группа подполковника Лихарева. В ожидании подкрепления мы все вместе расположились на сеновале, где я раньше один с трудом помещался. Здесь из крыши гвозди торчат, я уже пару раз головой задел. Первая кровь, можно сказать, пролилась. У товарища подполковника имеется бинокль с тепловизором. Мы сверху, с чердака, осмотрели ближайший лес, заметили там пять человек. Но они до сего момента чего-то ждут, не выдвигаются.

— А чего они могут ждать? Ты свет в своем доме выключил?

— Нет. Не выключил. Подумал, что свет из окон будет двор освещать. Видно станет, если кто-то покажется. Выключить? Я сбегаю. Мне не сложно. Могу и выключателем щелкнуть, и генератор заглушить. Он у меня в пристройке, если помнишь, стоит.

Да, я помнил, конечно, что деревня с единственным жителем была не электрифицирована. Отставной майор пользовался при необходимости дизельным генератором, вырабатывающим электричество.

— Не надо. Пусть бандиты до нашего приезда отлеживаются. Они не особо привыкли в темноте работать. А мы с тобой спецназ ГРУ. Темнота — наше время. Не зря у нас на нарукавной эмблеме летучая мышь изображена.

— Вы где сейчас?

— У поворота в нашу деревню, где ты в прошлый раз машину оставлял. Через десять минут войдем в твой двор. Не перестреляй нас. Предупреди людей Лихарева. Мы появимся со стороны деревни, противоположной от бандитов. У них, кстати, приборов наблюдения нет?

— У одного есть бинокль. Но, судя по размерам, без тепловизора и вообще без любого прибора ночного видения. Бандит пару раз к нему прикладывался, потом плюнул и совсем убрал в футляр. Больше не вытаскивает. Бесполезная вещь в такое время. Ночь сегодня темная. Тучи на небе. Похоже, скоро дождь может начаться. Так что вы можете идти свободно и побыстрее, чтобы до ненастья успеть. Чтобы забор между дворами не ломать, можешь через огороды пройти.

— Пройдем. Мы и без того торопимся. Уже машины покинули. Ждите нас.

Мы и в самом деле уже остановились сразу после поворота с основной дороги в нашу деревню. Рядом с машинами Балакирев решил оставить одного человека, водителя своего микроавтобуса. На всякий случай у этого парня имелся пистолет. Мы же вшестером — четыре бойца группы ЦСН, их командир и я — собрались вместе.

Я включил на шлеме переговорное устройство. Гарнитура связи была новой для меня, привыкшего к оснастке «Ратник», но спецназовцев ФСБ она вполне устраивала. Я же быстро осваивал все, с чем мне приходилось работать, и не ворчал, не показывал свое неудовольствие.

У меня был только пистолет. Можно было бы навестить тайник, вооружиться пистолетом-пулеметом ПП-2000 или, в крайнем случае, снайперской винтовкой «Винторез». Но это значило бы продемонстрировать наличие схрона Балакиреву. А там у меня хранилось не только оружие, которое я желал бы забрать на текущую операцию, но еще и огнемет «Шмель-М». Его наличие сразу могло указать на инициатора пожара в здании районного суда и следственного комитета. Поэтому я предпочел не довооружаться.

У самого Балакирева был пистолет-пулемет СР-2 «Вереск», самый мощный из российских стволов такого рода. Точно такое же оружие было у двух бойцов группы. Еще пара имела автоматы АК-12 с глушителями и тепловизионными прицелами.

Я включил систему связи, коротко, прямо на ходу обрисовал ситуацию в месте проведения операции, потом воспользовался тем, что руководство ею было поручено мне, и стал командовать:

— К дому Никифорова бегом, за мной!

Я первым перешел с быстрого шага на легкий бег, старался лавировать вдоль придорожных кустов, чтобы хотя бы частично скрыть свое передвижение. Дважды на бегу я оборачивался. Бойцы группы Балакирева, как и сам подполковник, полностью повторяли все мои маневры. Работать с ними было несравнимо приятнее, чем недавно с двумя ментами, хотя один из них прошел Первую чеченскую войну и имел какой-то боевой опыт.

Я привык работать в незнакомых условиях еще во время командировок на Северный Кавказ, поэтому легко ориентировался и в этой деревне, хотя специально рекогносцировку раньше здесь не проводил. В моей голове никогда не возникало ни единой мысли о том, что мне когда-то придется вести здесь боевые действия.

Радовало меня только то, что кроме майора зимой, весной и осенью в деревне не было ни одного жителя. Иначе бандиты могли бы взять кого-то в заложники. Освобождение таковых — дело всегда весьма хлопотное и не очень-то безопасное для самих этих людей.